Хосе Сомоза - Дама номер 13

Или Лидия. Если Лидия снова установит с ними связь. Но он был уверен, что сны уже закончились. Неужто верно, что еще одна дама из шабаша пытается им помочь?..

На светофоре загорелся желтый. Рульфо подумал, что сможет проехать, но машина перед ним затормозила, и, чертыхаясь, он вынужден был сделать то же самое.

Что он скажет Бальестеросу и Ракели, с нетерпением ждущих его возвращения? «Мне жаль. След оказался ложным. Мы не можем рассчитывать на документы Раушена».

Светофор будто сломался: зеленый свет все не загорался. Сгорая от нетерпения, Рульфо взглянул в сторону тротуара.

И увидел автоматическую стеклянную дверь с двумя маленькими елочками по сторонам.

Юная Жаклин любовалась пейзажем, сидя на диванчике на террасе своей виллы, построенной на скале, на Лазурном Берегу. В нескольких десятках метров от ее ног шумел неутомимый прибой. Уже стемнело, и где-то вдали, прорезая темное небо, полыхали молнии. Холодный, но еще терпимый в этих широтах бриз шевелил полы ее полосатого халата.

Она была окружена всем самым приятным, но чувствовала бы себя так же хорошо в гробу под землей или объятой пламенем костра. Ее удовольствия, тайные и изощренные, не имели ничего общего с окружающей действительностью. Это были моменты счастья совсем иной природы – те удовольствия, которые погружали ее в райские кущи ощущений, длительностью которых она к тому же могла управлять по своему усмотрению.

Жаклин было всего двадцать два года. Живая, тоненькая, миниатюрная девушка с короткой стрижкой и карими глазами. Родилась в Париже, богата, живет одна, семьи и друзей нет, выглядит счастливой. И очень любезна. Так воспринимала ее целая толпа иммигрантов, обслуживающих ее роскошную резиденцию. Всегда с улыбкой на лице, всегда веселая эта мадемуазель. Очень любезная.

Но то , что гнездилось внутри, – та другая , что жила в ее взгляде и никогда не мигала, – было древнее многих вещей, на которые устремлялся ее взгляд. Порой Жаклин тешила себя мыслью: а что сказали бы о другой ее горничные, ее слуги – все те посторонние, что день за днем из кожи вон лезли, ухаживая за ее домом и за ней самой? Что они сказали бы, если смогли бы увидеть ее и сохранить после этого способность

мыслить

или дышать.

Губы ее сложились в сладкую улыбку. И в полном согласии с этим нежным жестом горизонт озарила новая молния.

Удовольствия Жаклин оказывались и вправду очень странными, потому что это были удовольствия другой . Например, декламировать стихи вместе с Маду. Или, к примеру, татуировать филактерии на телах посторонних, чтобы понаблюдать за результатом. Или же развлекаться, унижая свою бывшую королеву. Но, конечно же, все это было не особенно важно. Действительно важно – стать способной одолеть реальность.

Реальность была такой хрупкой. Как зародыш внутри матки – такой она была. Ни одна из сестер не понимала до конца, какие выводы делает Сага из этой реальности. Как беззащитна, как слаба эта спящая реальность; насколько похожа на пелену – неосязаемую и трепетную.

У нее во рту уже ждет своего часа строка Рембо, способная содрать пелену и порвать ее в клочья. Там же свил себе гнездышко стих из Горация, которого еще не слышал мир, и строчка Шекспира, которую ни одна из сестер никогда не читала так, как могла ее прочесть она . И однажды она их продекламирует – только для того, чтобы показать им, как тонка эта завеса, как просто ее можно сорвать. Однажды раскроются эти Рембо, Гораций и Шекспир и мир изменит свое лицо. Она сделает это. Она – Сага. Теперь ей доступно все.

Знала она и стих Элиота. И теперь была готова декламировать этого Элиота на его же языке. Стих был крохотный, и не из «Бесплодной земли», а из «Квартетов». Но он был решающим . Его назначение – добывать информацию. А расследование было как раз ее специальностью, ее коньком и ее силой. Удачное превращение в Сагу было долгим, очень долгим процессом, но результаты с лихвой окупали потраченное время.

Теперь наступала ее эра.

Еще одна вспышка осветила горизонт. Глаза девушки моргнули, но глаза, которые смотрели через нее, – нет.

В подвешенном состоянии оставался всего один вопрос, но и он решится. Причем решение будет таким же эффектным и быстрым, как этот проблеск молнии. Пустяковый вопрос в обширном пространстве вещей, наполнявших ее мир. Тем не менее она хотела его решить.

Окончательное Отторжение. Имаго Акелос уже в их руках. Теперь нужно созвать группу, чтобы уничтожить его. И – готово. Так же просто, как это сказать. Сестры, наверное, успели уже забыть об этом деле. Она – нет, не забыла.