Юрий Рогоза - Музыка для богатых

И вдруг на самой пронзительной ноте (выпуская ее в мир, даже Никита на миг прикрыл глаза, такой она была болючей) что-то случилось.

Замерший мир треснул, как стекло. Невеста Светлана сорвалась с места и, расталкивая гостей, бросилась к белеющей в ночи золотисто-бумажной арке. Коротенькая шубка слетела с нее сразу, а когда она вырвалась из душной толпы, трава сорвала с нее и светлые, не по погоде, туфли. Так она и летела по темно-изумрудному ковру ночи – белым босоногим пятнышком, растрепанным и юным. Такой и бросилась на шею человеку с угрюмо-солидным лицом – своему папке, всемогущему и беспомощному, миллиардеру, растерянно застывшему в лучах прожекторов…

Надо думать, именно произошедшее привело в себя заслушавшихся пиротехников, потому что в небо взмыли сотни радостных бомб, которые начали с грохотом разрываться, превращаясь в разноцветные букеты и сползающее к земле расплавленное золото.

Никита просто убрал руки с клавиш – все равно музыку уже никто бы не услышал. Он вдруг почувствовал, что все-таки устал – пальцы мелко дрожали, а по телу разливалась равнодушная пустота. И еще он потрясенно понял, что ему, как ни странно, нравится играть свою музыку чужим людям. Ощущение было неожиданным и странным, но очень приятным.

С невестой, похоже, случилось что-то вроде истерики – она так и висела на шее отца, чуть растерянно поглаживающего ее по спине, крупно вздрагивая и, наверное, что-то говоря. Замершая лужайка ожила, словно по волшебству, все пришло в движение, и гости вдруг зааплодировали, причем дружно и громко. Но аплодировали они, конечно, не ему, Никите, а счастливой развязке, пятнам потрясающе красивого салюта и своим собственным судьбам, которые Бог осыпал бриллиантами, золотом, дорогими безделушками и, самое главное, – хрустящими купюрами – входными билетами в радостное и беспроблемное будущее…

* * *

– Айн момент, – Циммершлюз на секунду нырнул в салон и тут же вернулся, держа в руках пистолет с глушителем, который сразу с подозрительной ловкостью спрятал за спиной под пиджак.

– Зачем это? – вяло спросил Никита.

– В общем-то незачем, согласен, восемьдесят тысяч – не те деньги. Но опыт подсказывает мне, что некоторые люди могут думать иначе…

Они расположились на уставленной роскошными лимузинами стоянке, около «мерседеса» Марика, наслаждаясь неестественно теплым вечером и наконец-то пригодившимся бурхун-тэге, который еще даже не успел остыть. Было сделано всего по одному глотку, поэтому с миром еще ничего не произошло, но Никита уже знал, что миг волшебной трансформации все равно не получится зафиксировать, да и делать это совершенно ни к чему.

Небольшой лаковый кейс с деньгами лежал здесь же, на капоте. Никита понимал, что, получив за несколько часов работы такой космический гонорар, попросту обязан испытывать какое-нибудь особенное чувство, но ничего такого не было, и он немного злился на себя за это.

– Ну что, ты счастлив? – спросил Марик, элегантно закуривая. Он развязал безупречную бабочку, и та теперь тяжелой лентой спадала на его белоснежную рубашку, делая его похожим на киношного мафиози после бала.

Никита честно прислушался к себе, ощутил вросший в сердце кол проклятия и поморщился.

– Ничего, это от непривычки, – успокоил Циммершлюз. – Иметь деньги – это вообще-то хорошо. Расслабляет, успокаивает… Кстати, насчет записей ты, надеюсь, пошутил?

…Это было минут двадцать назад, сразу после выступления. Полина, девушка-менеджер по миллионерским гулянкам, подбежала к ним раскрасневшаяся, с горящими молодыми глазами и чуть растрепанной прической.

– Это потрясающе!.. Гениально!.. С ума сойти!.. Я… я никогда в жизни не слышала такой музыки. – Она смотрела на Никиту с восторженным удивлением. – Скажите, а где можно купить ваши записи?

– Нигде. Я не записываю свою музыку, – ответил Никита и покраснел.

Улыбка девушки стала беспомощно-растерянной, а пауза неловкой. Покраснев еще больше, Никита принялся выдергивать из пульта штекеры…

– Так ты пошутил? – повторил Циммершлюз.

– Нет, конечно. Мне это даже в голову не приходило…

– А, тогда понятно, – облегченно вздохнул Марик, выдохнув ароматное сигарное облако. – Главное, что теперь пришло… Так я на неделе продумаю все детали, йес?

– Ноу, – отрезал Никита.

Раньше он об этом действительно не думал, но сейчас вдруг понял, что сама мысль о том, что миллионы придурков, если захотят, будут пить пиво, трахаться и жарить шашлык под самое сокровенное, что хранит его измученная душа, оскорбительна и мучительна до боли.