Энтон Майрер - Однажды орел…

— В вас слишком много благородства. Во многих из вас. А знаете ли вы, на Европейском театре военных действий есть трехзвездный генерал, который каждое утро встает с постели одной пользующейся особенно дурной славой графини, опрокидывает стопку неразбавленного бербона, а затем двадцать минут простаивает на коленях в лихорадочно страстной молитве?

Томми слабо улыбнулась:

— Да, и я даже знаю кто.

— Конечно, знаете! Вы все насмерть поражены двадцатым веком. Вы не видите, что происходит вокруг вас. По-вашему, каждая война должна выглядеть, как озаренный сиянием крестовый поход с парящей в воздухе чашей Грааля Иосифа из Ариматеи, видимой только праведникам. Тогда как в действительности война напоминает не что иное, как работающую полным ходом большую корпорацию с ее заседаниями совета директоров, докладами и проспектами, графиками и схемами, генеральным планированием и рекламой — вплоть до конечного продукта.

Его губы кривились в презрительной усмешке, когда он приводил примеры и контрпримеры интриг, антипатий и далеко идущих замыслов. Черчилль с его навязчивой идеей высадки в Югославии и наступления вверх по Дунаю, чтобы опередить русских — что угодно, где угодно, только бы опередить русских; старик Корделл Хэлл, охваченный непримиримой ненавистью к де Голлю, который в свою очередь плавился на медленном огне от неутомимой, на какую только способен уроженец Эльзаса, жажды мести Великобритании и Америке; враждующий с англичанами Чан Кайши, который, избавившись наконец от бедняги Джо Стилуэлла, стал добиваться еще большей помощи от американцев, чтобы набить карманы своих приспешников. А американцы? Теперь, войдя в Германию, они с совершеннейшим апломбом предоставляют нацистским чиновникам править за них делами. Нет, они не оказались ни мечом господним, ни мечом Гедеона; Америка просто великая держава — наиболее влиятельная мировая держава теперь, выходящая на сцену на волне агрессивности и практической целесообразности.

— Подождите, и вы еще увидите, какую карту держат в рукаве для Японии. О, подумать только! Все четыре острова, охваченные огнем от моря до моря. Воздушные налеты на Гамбург покажутся лишь слабеньким огоньком зажигалки!

Она верила в правдивость рассказов Билла. Он заседал в одном из важных советов, учился когда-то в одной школе с Гопкинсом, присутствовал с начала и до конца на переговорах с Дарланом в Северной Африке. Он оставил юридическую работу в крупных корпорациях ради поста специального помощника военного министра, и она знала, что после окончания военных действий его ожидает назначение федеральным судьей или место в одной из комиссий по расследованию военных преступлений. Он знал мир, и, по-видимому, этот мир был не таким, каким она его себе представляла.

Нельзя сказать, чтобы она привязалась к нему так уж сильно, но с его появлением изменился весь уклад ее жизни. Он был дважды женат на женщинах состоятельных и дважды разводился, а теперь он хотел ее. Он хотел ее, и его изысканное внимание, его невероятная уверенность были неотразимы. Они встречались в его квартире или в доме его друга, руководившего статистическим управлением; изредка они выезжали на пляж или в горы, поднимаясь верхом по туманным тропам, где луч солнца расцветает сверкающими бронзой зайчиками на боках лошади. Она почувствовала, что плывет навстречу его настойчивому желанию, как туземный ныряльщик поднимается на поверхность моря с легкими, жаждущими свежего воздуха. Ей хотелось нежиться в испускаемых им лучах. С другой стороны, в этом влечении было… Ей не хотелось думать о том, что было с другой стороны.

Теперь вот, в начале апреля, он уговорил ее провести несколько дней в его загородном доме в Ист-Хэмптоне — большом квадратном здании с колоннами, старыми искривленными рожковыми деревьями и необъятными зелеными газонами, полого спускавшимися к Атлантическому океану…

Он взял ее руки в свои.

— Ты изумительная женщина, — сказал он. — Ты знаешь это? По-настоящему, несомненно, изумительная… Почему бы тебе не выйти за меня замуж?

Она взглянула на нею с удивлением.

— Выйти за тебя?

— Почему бы нет? Ведь с Сэмом Дэмоном у тебя все кончено, ты же знаешь.

Она улыбнулась, все еще удивленная.

— Ты устанешь от меня через полгода. Как и все другие мужчины.

— О нет, я не устану. Теперь мне хочется постоянства. Жить в одном ритме. Мне нужна сильная и внутренне дисциплинированная натура. Такая, как ты.