Энтон Майрер - Однажды орел…

— Боже мой! — Томми была вне себя, изумленная тем, что он увидел ее с этой стороны.

— Я говорю серьезно… выходи за меня, — повторил он. — Что тебя удерживает? Ты же знаешь: все, что у тебя было с Сэмом, провалилось к черту.

— Сэм был хорошим мужем для меня, — решительно возразила она и только после этого с болью в сердце сообразила, что сказала о нем в прошедшем времени.

— Несомненно, он был хороший. Но он же оставил тебя, ты сама сказала об этом. — Он смотрел на нее уверенным, пронизывающим взглядом. — Ты представляешь собой гораздо большее, чем то, что ему по плечу. Так было все время, только вы оба не замечали этого.

Она покачала головой. С моря продолжали мчаться вереницы облаков, серебристые сверху и угольно-черные снизу.

— Я не могу, Билл. Это было бы несправедливо… Поступить так жестоко, когда он находится там…

— Но имеет ли это какое-нибудь значение? Он знает, что между вами все кончено. Он профессиональный солдат, для него война — это главное. Ты думаешь, он выйдет в отставку и возвратится домой, чтобы тосковать в одиночестве? Или ты боишься, что он приставит пистолет к виску?

— Билл, ради бога!..

— Ты думаешь, он захандрит и умрет с разбитым сердцем? Ты же знаешь, как он проводил время там…

Она посмотрела на него в изумлении.

— Что? Что ты имеешь в виду?

— Ту медсестру, с которой он там путался… — Ее глаза широко раскрылись. — Ты хочешь сказать, что ничего не знала об этом? Боже мой, я думал, что вы, армейские дамы, знаете обо всем, что происходит повсюду…

«Да, мы знаем, — подумала она со злостью, — знаем все, кроме тех, кого это касается. Итак, это все же правда. Господи, как это на него похоже! Быть абсолютно верным мужем двадцать лет, никогда даже не бросить взгляда на другую юбку, чтобы затем спутаться с какой-то толстой, хихикающей подавальщицей ночных горшков, да так, что меньше, чем через месяц, это стало известно всей армии! Молчаливый слабоумный тупица!» Внезапно ее охватили ярость и жажда мести, однако ощущение неуместности выражения этих чувств заставили ее прибегнуть к иронии.

— Что ж, это его дело, — пробормотала она. — Если ему захотелось стать посмешищем для всего театра военных действий…

— Вот так штука! Извини, Том-Том. — Билл выглядел сконфуженным, таким она никогда не видела его. — Кроме шуток, я думал, ты знаешь. Брэд Пэрри из управления Сомервелла сказал мне, что он узнал об этом от…

— Не надо, — резко перебила она его. — Я больше ничего не хочу знать. В конце концов, это не мое дело.

Однако это, несомненно, было ее дело. Если не ее, то чье же еще, черт возьми? Но Томми все еще оставалась в замешательстве: если Сэм — верный и надежный, как скала, Сэм — мог вступить в такую совершенно дурацкую связь…

У всех людей есть свои слабости, как сказал однажды Кот Мессенджейл, надо только разглядеть слабость, присущую данному индивидууму, и искусно играть на ней…

Билл хмуро рассматривал свои ногти.

— Черт возьми! Мне просто не везет. Теперь ты подумаешь, что я нарочно очернил его, чтобы укрепить свою позицию.

— Не глупи, — ответила она. — Я знаю, ты выше этого.

— Отлично. Тогда выходи за меня замуж.

— Билл, все же это не меняет того факта, что он находится там, в ужасно тяжелых условиях.

— Конечно, находится. А где же ему еще находиться? Он сам выбрал это для себя, в этом вся его жизнь. Нет, это безнадежно сентиментальная позиция.

— Ничего не поделаешь, я — сентиментальная женщина!

— Нет, ты не такая. Ты романтична, но не сентиментальна.

Закинув руки за голову, Томми размышляла над словами Билла… В небе неумолимо громоздились облака, ветви рожкового дерева за окном метались на ветру вверх и вниз. Да, она, действительно, романтична; и вот у ее ног жизнь, которой она жаждала все пять тысяч пыльных знойных дней, слушая отрывистые немногословные команды, трески ружейных выстрелов на стрельбищах, резкие звуки горна. Теперь у ее ног был мир, суливший довольство и высокое положение… И вот она сейчас отказывается от всего этого. В чем дело? Что с ней происходит? У каждого только одна жизнь, один путь, который он проходит только один раз. Почему же не воспользоваться случаем, не пойти по этому пути, куда бы он ни вел? Билл прав: с Сэмом все копчено, он порвал с ней, а она с ним; по-видимому, он даже нашел себе другую женщину. Они никогда больше не смогут перекинуть мост через болото взаимных обвинений и отчужденности последних лет. Что удерживает их вместе теперь? Донни мертв; Пегги не нуждается в ней, она увлечена проектом квакерской фермы в Флемингтоне, и у нее есть интересующийся ею молодой человек; отец поглощен своими собственными делами. Какие узы привязывают ее к этой трудной прежней жизни? А рядом сильный, привлекательный, богатый человек, и он предлагает ей свою руку, новую жизнь в центре событий, праздную, полную веселья жизнь… И если между ними нет любви, то есть привязанность, живой интерес к партнеру, уважение… Так почему же ей не решиться на это? Откуда этот испуг и гнетущее чувство утраты?