Лидия Скрябина - Дневник ее соглядатая

– Что ж, дальняя родственница, будем предаваться азартным играм? Вы азартная болельщица? – Он махнул официанту; не прося счет, подоткнул под солонку тысячу рублей. Тот бросился услужливо отодвигать из-под Аллы тяжелый тиковый стул.

– А то! – беспечно отозвалась она, поднимаясь.

Все шло как нельзя лучше. На этот раз Каха забрался в машину рядом с ней на заднее сиденье. Лимузин покачивался из стороны в сторону, как корабль, они сидели, не соприкасаясь, но остро чувствуя волнующую близость друг друга. Эти сладостные толчки крови, эта пульсация желанья! Впереди новое приключение! Машина мягко притормозила у «Уорлд класса».

Алла быстро выскользнула, чтобы не дожидаться галантности от водителя или пассажира. Откроют ли ей дверцу? А вдруг нет? Не хотелось выглядеть смешной. Каха вышел из машины следом, Алла протянула ему руку. Она просто не могла уйти, не прикоснувшись к нему. Его ответное пожатие было крепким, ладони – сухими и жаркими.

Они еще раз посмотрели друг другу в глаза, замерли на секунду, почувствовали, как обоим жалко размыкать руки. И Каха пожалел, что вечер у него занят.

Два дня Алла вертелась как юла, не в силах усидеть ни на лекциях, ни за компьютером. Она даже сама взялась вести дневник, чтобы отвлечься. Вернее, прописалась в Живом Журнале, выбрала для своей странички смешной дизайн с кошечками и такой же кошачий юзерпик, игриво назвала себя «kisska», но сам дневник озаглавила, вспомнив недавний разговор с прамачехой, очень вычурно: «Дневник ее соглядатая».

«Сама себе буду соглядатаем, – решила она. – Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Разве нельзя самой защищать себя на Страшном Суде?»

Она открыла страницу и написала в первом сообщении человечеству: «Каштаны…» Задумалась, как бы получше описать эти сморщенные листья, сумерки, острое ощущение мгновенного прикосновения к чему-то незримому, но слова разбегались в разные стороны, и отловить их было невозможно.

«Каштаны…» – еще раз повторила она единственное пойманное слово и надолго задумалась. Мысли бросились врассыпную так же, как и слова, и в голову ровным счетом ничего не лезло. «Каштаны…» – начала Алла по третьему разу и поняла, что бороться бесполезно.

Впрочем, трижды повторенные «каштаны» выглядели на странице весьма загадочно, и Алла смело нажала на клавишу «отослать в блог». Интересно, прокомментирует ли кто-нибудь ее первую запись?

Через пять минут ее терпение кончилось, она захлопнула комп, даже не взглянув на очередные письма от заморской мамы, и, покрутившись по квартире еще минут десять, спустилась к машине, завела мотор, и колеса сами прикатили ее к дому покойной мачехи. Девушка, очарованно оглядывающаяся на прошлое, и пожилая женщина, цепляющаяся за будущее, составляли странный зыбкий дуэт, скрепленный покойницей Стёпой. Словно сходя в гроб, Стёпа благословила или наказала им быть вместе. И они мучились, но были.

Каштаны во дворе полностью преобразились. Всего за пару дней они раскрыли темные веера пальмовых листьев и выпустили толстые кремовые стрелки, полные мясистых восковых цветочков, похожие издали на ликующие, возбужденные члены. Этакие гламурные цветущие фаллосы. Алла стыдливо прыснула, окинув взглядом могучие кроны каштанов. На всех ярусах покачивались фривольные эротические знаки. Боже, неужели она так быстро стала сексуально озабоченной?

– Я тут рядом. Можно зайти? – позвонила она прамачехе от подъезда.

– Конечно, – обрадовалась Лина Ивановна. – Жажду услышать подробности встречи.

На лестничной клетке Алла замерла на секунду с уже протянутой к звонку рукой. Ей вдруг представилось, что сейчас откроется дверь и ее затащит внутрь веселая мачеха, начнет обнимать и тискать. Сердце отчаянно колотилось. Она отняла пальцы от кнопки звонка, нащупала внезапно вспотевшей рукой ключ в кармане куртки, вынула его, вложила в замочную скважину, щелкнула и тихонько потянула на себя дверь. Квартира, еще удерживая иллюзию прежнего бытия, накрыла ее густым ароматом молотого кофе, радостным взвизгом Тарзана, теплой ласкательной волной родного запаха мачехи.

– Это ты? – крикнула из кухни Лина Ивановна. – Ну, каков он? – Прамачеха показалась в дверном проеме, сияющая и взволнованная.

Сердце застонало так сильно, что Алле почудилось, будто она слышит этот стон. Чтобы заглушить его, наклонилась к скотч-терьеру, подхватила его на руки и прижала к себе так сильно, что пес закряхтел, но не вырвался.