Светлана Талан - Надежда

– Все хорошо. Все нормально. Ты – моя единственная, моя прекрасная, моя любимая, самая лучшая. Мы всегда, слышишь, всегда будем вместе. И я никогда и никому не дам тебя в обиду. Ты мне веришь?

Я кивнула, повернулась к Юре лицом и, не поднимая глаз, прильнула к его груди, вдыхая знакомый и родной запах.

– Разреши мне довести это дело до конца, – тихо попросила я. – Я смогу успокоиться, только когда этот фотограф перестанет портить жизнь детям. Ему нет места среди людей.

– Хорошо. Надеюсь, ты имеешь в виду не убийство. Шучу. Прости. Только обещай мне больше ни во что не влезать.

– Обещаю, – сказала я, чувствуя, что его губы ищут мои. Через мгновение они слились в страстном поцелуе…

– И это все, что ты с собой берешь? – спросил Юра, кладя черную сумку на молнии в багажник.

– Ты думаешь, в санаторий надо было взять с собой кастрюли, сковородки и чайник? – засмеялся Вася.

– Ну, не на один же день ты туда едешь.

– На месяц. Представляешь, Юрец, целый месяц безделья! Лежишь себе, уставившись в телик, а девушки в коротких белых халатиках кушать тебе подают!

– В прозрачных халатиках! – Юра многозначительно поднял вверх указательный палец.

– Ну и мечты у вас! – усмехнулась я. – У всех мужчин они одинаковые.

– А что делать, Павлинка! – сказал Вася. – Теперь я человек одинокий. Мне только и остается, что за девушками наблюдать.

– Главное, не ошибись опять в своем выборе, – сказал Юра.

– Если ты намекаешь на Ольгу, то тут я действительно лоханулся. Теперь-то я прекрасно понимаю, зачем я ей был нужен. А я, представьте себе, ребята, поддерживал с ней отношения из жалости.

– Из жалости? – удивилась я.

– Да-да, именно из жалости. Насочинял себе, что она влюбилась в меня и бегает за мной, страдая от большой и безответной любви.

– Не переживай, Васек, – хлопнул его по плечу Юра. – Все уже позади. Ты просто не учел, извини, Павлинка, женскую двуличность.

– Положа руку на сердце, я не учел не только это, – сказал Вася и отвел взгляд в сторону. – Я рассказывал Ольге много такого, что ей не следовало знать. Думаю, что, не будь мой язык таким длинным, со мной не случилось бы этого… несчастья.

– Брось, Васек! Зачем сейчас себя в этом винить? Главное, что все закончилось хорошо, – попытался Юра приободрить друга. – Ты жив, здоров и уже думаешь о девушках. Разве это не хороший показатель?

– Не так. Все должно быть не так. Какой же из меня следователь, если меня смогла обвести вокруг пальца… работница канцелярии?! Развела, как последнего лоха!

– Вася, это просто ошибка. Профессиональная ошибка. Они бывают у всех. Все люди ошибаются, – вмешалась я в их разговор. – Мы делаем ошибки, но мы их и исправляем. Слушаем наставления старших, чтобы не повторять их ошибки. Мы читаем книги, смотрим фильмы, чтобы избежать ошибок, и тем не менее совершаем их. А что делать? И ты, Вася, не исключение. Нет идеальных, абсолютно правильных людей.

– А я? – пробасил Юра, и мы все заулыбались.

– Знаешь, Вася, у Чехова есть такие слова: «И искренние люди могут ошибаться, но такие ошибки приносят меньше зла, чем рассудительная неискренность».

– Я все понимаю, – сказал Вася, – и тем не менее чувствую себя предателем. Я, именно я должен был с Юрой довести дело Наума до конца. А теперь? Теперь я еду в санаторий, где девушки ходят в коротеньких халатиках… Я крыса, бегущая с корабля, вот кто я!

– Ты не крыса, потому что родился не в год Крысы, – заметил Юра. – Это раз. Во-вторых, ты не должен чувствовать себя в чем-то виноватым, а думать о том, как поправить свое здоровье. А в этом деле я сам разберусь. Ты же не сомневаешься в моих профессиональных способностях, а?

– Ни капельки!

– Вот и замечательно! Моя прекрасная леди тоже ждет не дождется, когда закончится весь этот кошмар. Так ведь, Павлинка?

– Очень даже жду! – улыбнулась я. – С огромным нетерпением!

– Юра, я знаю, что ты еще хочешь спросить, – сказал Вася.

– Васек, у тебя после травмы открылась способность читать мысли? Ты теперь экстрасенс? – пошутил Юра.

– Ты хочешь знать, что я буду делать после санатория, – не обращая внимания на его слова, сказал Вася. – Так вот. Потом я возьму отпуск на два месяца за два года и поеду к матери в Карпаты.

– Вот и отлично! Сколько ты уже там не был?

– Стыдно даже сказать, но после окончания школы я не был там ни разу.

– У тебя есть отец? – спросила я.

– Нет. Папа умер, когда мне было шесть лет. Я его почти не помню. Да и образ матери уже не четкий, – вздохнул Вася. – Я – плохой следователь, а сын – и того хуже. Мать посвятила мне всю свою жизнь, а я… В общем, я – свинья. Постараюсь наверстать упущенное. А работа… Скажу честно: не знаю, вернусь ли я к своей работе. Пока не знаю.