– Почему сидим в таком неудобном месте, позвольте поинтересоваться?
Я сделал шумный вдох, но говорить не смог.
– Упали?
Я сделал еще один шумный вдох.
– Встать можете?
Я покачал головой.
– Сидите здесь. Я сейчас приду.
Он скрылся за дверью, плотно притворив ее за собой. Через несколько минут вернулся. Взяв меня под руки, легко поднял. Я громко охнул, поскольку разогнуться не мог, и так согнутым он втащил меня к себе. Я оказался в большой комнате. Лизы не было. У одной стены стоял стеллаж с книгами и какими-то папками, который я видел в окно. У другой, там где были два окна – длинный, во всю длину комнаты, стол с усилителями, радиоприемниками, магнитофонами. Как ни был я тяжело ранен – в копчик и в сердце, я не мог не обратить внимания на то, что большая часть аппаратуры была импортной.
Он усадил меня на диван и встал передо мной.
– Так как это вас угораздило?
Я, не зная, что отвечать, помотал головой, показав неопределенно на спину, а он, сунув руки в карманы халата, продолжал стоять надо мной. Я, между тем, осматривал его владения. Дверь слева от меня вела либо в другую комнату, либо в туалет, где сейчас должна была быть Лиза. На полу лежал черный дерматиновый мат с еще видными на нем следами пота. Поймав мой взгляд, он ступил на мат.
– Это я тут физкультурой занимаюсь. Штанга, йога, вам тоже не мешало бы заняться. Комплекция у вас, надо заметить, хлипковатая. А в жизни всякое случается. Например, возникает острая необходимость дать кому-то в глаз, а сумки с пластинками под рукой нет.
Он глухо засмеялся.
– Ну, как отходит?
Я снова кивнул. Я чувствовал, что могу говорить, но говорить мне с ним было не о чем.
– Хотели музыку послушать?
– Очень.
– Сегодня, к сожалению, не получится. Мне тут новый звукосниматель обещали занести для вертушки и не занесли. Заходите завтра. Можете кстати, прихватить, какой-то свой диск. Послушаете, как он звучит на человеческой аппаратуре. А?
Он отошел к стене, у которой стояли колонки.
– “Тандберга” слышали? – он похлопал одну. – Нет? Большая редкость. Ну, ладно, Митя, я вижу с вами толком и поговорить сегодня нельзя. Как вы? Ходить можете?
Я уже стоял. Подняв руку, я помахал ей в воздухе и поковылял к дверям.
– Ну, давайте, выздоравливайте, – сказал он мне в спину.
Я потащился домой. Не успел лечь, как услышал звонок в коридоре, входная дверь открылась, Анна Николаевна с кем-то заговорила, потом гулко застучали каблуки по полу и потом коротко и быстро – костяшки пальцев в мою дверь.
– Входите, – крикнул я, лежа на диване. – Открыто.
В комнату вошла Лиза. Признаться, в глубине души я надеялся, что она появится.
– Привет, дорогой мой, – сказала она и, присев на край дивана, поцеловала в губы. – Что с тобой случилось, а?
Лицо у нее было в красных пятнах, возможно от быстрой ходьбы, возможно от чего-то другого.
– Упал.
– Это я знаю.
– Откуда?
– Я Костю встретила, он мне сказал, что ты с его лестницы скатился.
– А-а, Костю встретила...
– У тебя может быть перелом. Ты к врачу завтра сходи. Может быть рентген нужен. Ты с этим не шути. Так как это случилось-то, ты можешь сказать?
Не знаю, что стояло за ее интересом к обстоятельствам моего падения – предположение, что я видел, чем они занимались в этом подвале или живое участие. Живое участие женщины, которая сейчас любит меня больше, чем того другого, с которым приятно проводит время. Глядя на нее, я конечно, снова хотел ее. Несмотря ни на что.
– Там, знаешь, в подвале труба такая есть, – сказал я. – Между окнами.
– Ну?
– Ну вот с нее я и упал.
Она прыснула.
– А как ты на ней очутился?
– Как я на ней очутился?
Я все пытался поймать в ее взгляде тень понимания того, что я знаю, что там у них происходило. И все же не договаривал, потому что боялся, да-да, боялся, что, узнав от меня все, она повернется и уйдет. И больше я никогда не увижу ее. Ну, может быть, увижу. Но так, издалека.
– Я просто хотел зайти к нему. Потом я услышал эти звуки. Удары, стоны. Я не понял, что это такое. И я залез на эту трубу, чтобы посмотреть, что там происходит.
Она поднялась, прошла к окну и присела на подоконник. Между нами образовалось метра три пустого пространства, грозившего разрастись еще больше.
– Ну и что теперь? – спросила она.
Выражение лица у нее стало озабоченным.
Я пожал плечами.
– Ты знаешь, что он импотент?
– То есть?!
– То есть? У него не стоит! Выдаю тебе военную тайну. Да он мой любовник, но у него не стоит!
Читать дальше