Ярмолинец Вадим - Свинцовый дирижабль «Иерихон 86-89»

Когда мы вошли к Ларисе и Вадику, сердце у меня екнуло. Думаю, от самой банальной зависти. Их дом был эталоном того, что презрительно звалось “буржуазным достатком” и “мещанским уютом”. Дорогая мебель красного дерева, мягкие кресла и диван, ковры, обои, стереосистема Sony, телевизор Akai с видиком. В гостиной стоял сервированный стол, свет искрился на хрустальных бокалах и мельхиоровых приборах. Воздух был пропитан ароматом пекущегося мяса.

Наташа даже не скрывала своего восторга:

– Ребята, ну вы живете как настоящие капиталисты!

Не знаю, ждала ли Лариса такой прямолинейности, но, судя по выражению ее лица, реакция гостьи ей понравилась. Они расцеловались с Наташей.

– С наступающим!

– С наступающим!

– Проходите! У нас сегодня семейный ужин. Танцев не будет.

Готовила она так же хорошо, как и делала выкройки. Вечер, действительно, вышел тихим, семейным. Они рассказывали о том, как познакомились. Лариса училась на костюмерном отделении театрального училища, а Вадик в политехе. У них был общий знакомый, занимавшийся в школе Столярского. Он пригласил их на свое выступление, и там они встретились. Вадик собирался стать инженером, но однажды он познакомился на пляже с парнем, который обучил его ремеслу самопала. Он повторял его имя – Яша Петухов – с нескрываемым пиететом. На третьем курсе Вадик ездил на занятия на своих “Жигулях”. Инженером он так и не стал.

– Толик, кстати, меня тоже взял на работу на пляже, – сказал я.

– Ничего удивительного, – заметил Вадик. – У нас же пляж, как клуб. Где еще могут встретиться приличные люди? Не на футболе же!

– Так ты работала в театре? – спросила Наташа у Ларисы.

– Да, но немного. В Оперном.

– Это такая удивительная смена карьеры. Оперный театр и вдруг шитье!

– Да, я тоже сначала так думала – театр, искусство, на артистов смотрела, как на небожителей, а когда поближе познакомилась, ничего подобного: мат-перемат, водка и все норовят за задницу ухватить.

– А вы не вместе стали джинсы шить?

– Нет, я же портнихой модной была, что ты знаешь! У нас в училище была одна девочка, у которой папа плавал. И он ей привез отрез кримплена на платье. Кримплен был тогда последним криком моды. А мы же в училище друг на друге тренировались. Она мне говорит, слушай, пошей мне платье, у брата свадьба, а мне одеть нечего. Я ей пошила. Рукава-фонарики, планочка, погончики, что ты! Возвращается она со свадьбы и говорит: Лорхен, у меня для тебя пять заказчиц. Я им дала твой телефон. Я перепугалась, но потом разошлась потихоньку, машины купила хорошие, шила под фирму. Морячки ко мне очередь занимали. Платье 50 рублей. Перешить что-то – 10-20. И при этом море комплиментов и уважения. А в театре я швеей работала на 85 рублей в месяц. Ну, я подышала этой высокой культурой с годик и попрощалась с ней. Вот и вся моя история.

– Вообще интересно, вот вы выбрали такой путь, ну, как бы это сказать... неофициальный. И для меня это, в общем-то, очевидно, что это не только из-за денег, вы свою работу любите, верно?

– Ну.

– Так какая у вас может быть конечная цель, пик, так сказать карьеры?

– Вадик, какой у тебя пик? – спросила Лариса.

– Главное, чтобы не пик коммунизма, – ответил он.

– Не валяй дурака, у тебя мечта есть?

– Ну, есть.

– Какая же?

Вадик почесал затылок, потом сказал:

– Ну, я бы хотел прийти когда-нибудь на фабрику Леви Страусс в Сан-Франциско и сказать им: “Слушайте, пацаны, дайте мне 501-й номер такого размера, как я люблю, и я из него пошью внуку вашего директора джинсы, жилетку, сумку и кепку.

Мы захохотали.

Потом мы стали рассказывать, как работали в газете и почему я ушел, а Наташа осталась. Впервые за долгое время она заговорила о своей работе. Для меня было неожиданностью, как плохи дела “Комсомолки”.

– На нас почти перестали подписываться, – рассказывала Наташа. – Раньше нас давали в нагрузку к “Технике молодежи”, а сейчас не хотят ни нас, ни “Технику молодежи”. Так комитеты комсомола в больших организациях еще выписывают, но сколько их там? Не представляю, сколько мы еще протянем.

– Я другого не представляю, – сказала Лариса. – Как можно жить на эту зарплату? На базаре все подорожало с прошлого года втрое.

– Кушайте, кушайте, дорогие гости! – вставил Вадик.

– Ну, так они и не живут. Треть редакции разбежалась. Кто куда. Наш бывший профорг на “Новом базаре” кассетами с музыкой торгует.

– Невероятно! – сказал я.

В самом диком сне я не мог представить, что этот боец идеологического фронта займется частным промыслом.