Виктор Пелевин - Любовь к трем цукербринам

— Сейчас, — сказала она, — мы покажем вам Бату Караева.

Ее рот алел так близко, что Кеша почувствовал волну горячего воздуха — и слабый аромат земляники.

На экране появилась голова человека средних лет. У него был горбатый широкий нос, будто сломанный сразу в нескольких местах, разной формы карие глаза и седоватая бородка, закрывающая щеки.

— То, что вы видите, — сказала сестричка, — не реальная съемка, а реконструкция. Так мог бы сейчас выглядеть Бату Караев, самый страшный террорист современности, более известный человечеству как «Dreambomber».

Кеша положил руку сестричке на колено. Прямо под краем синего гофрированного платья.

Брови сестрички чуть поднялись — и все.

— Бату Караева называют «Dreambomber», — сказала она, — потому что он совершает свои теракты в коллективных снах. Желаете ли вы получить историческую справку о коллективных снах?

— Угу, — ответил Кеша.

— Краткую или полную?

— Конечно полную.

Ему не нужна была справка о коллективных снах — но хотелось, чтобы сестричка поболтала подольше. Двусмысленность ситуации просто очаровывала.

— Технологии рекреационного сновидения, — начала сестричка, — были разработаны вскоре после того, как климатические катастрофы, войны и великие научные открытия привели к переселению цивилизованного человечества в оффглобные структуры, свободные от сил гравитации…

«Свободные от сил гравитации, — усмехнулся про себя Кеша. — Конечно свободные, когда платить нечем. А были бы шэринг поинтс, жил бы на Еврайхе… Была бы и сила тяжести, и личное пространство из двух комнат. С туалетом и душем. Лично вытирал бы жопу рукой. А сестричка была бы из биопластика. Ходили бы с ней по полу без всяких говноотсасывающих памперсов… И без проводов в голове… Нет, главное, каждую секунду мозги промывают — свободные… свобода…»

— Это радикально изменило образ жизни и потребности человека, — продолжала сестричка. — Новый уклад жизни вынудил отказаться от модели роста, исчисляемого в GDP — то есть в совокупном общественном продукте…

— Какая ты у меня умная, — прошептал Кеша.

Его ладонь медленно-медленно поползла вверх. Нечего жалеть государственного агитатора.

— Разумеется, — продолжала сестричка, — живительный родник прогресса — ежегодный рост — никуда не исчез. Но люди отказались от его материально-затратной составляющей и вместо GDP стали измерять его в SSP — Sensate Shared Product, который более-менее соответствует общему объему коллективного телесно-эмоционального опыта. Это была величайшая из всех технологических революций, потому что она упразднила большую часть промышленности, освободив человечество от значительной части материального производства. Произошел величайший в истории человечества парадигматический сдвиг…

Кешина рука понемногу осваивалась под синей гофрированной юбкой. На лице сестрички появилась жалобная гримаска — вот, мол, в каких условиях приходится работать, — но она продолжала:

— Культура человечества предметна — ее объекты переживаются людьми через органы чувств. Научившись абсолютно достоверно воспроизводить эти чувства без соответствующей им материальной основы, человечество сделало огромный шаг вперед и подтянуло свои беднейшие слои до уровня потребления, доступного прежде лишь среднему классу… Следующим шагом было перенесение большинства общественных коммуникаций в коллективную фазу LUCID ночного сна. Жизнь человека вновь стала полноценной, открытой для социального творчества и роста…

На сестричке были крохотные стринги.

«Вот кто их на нее надел? — подумал Кеша. — Теоретически я. И практически тоже я, конечно. Но когда? Прямо сейчас, когда нащупал рукой? Или еще перед этим, неосознанно? По-любому, зря она в таких ходит, сосуды пережмет… Надо будет сказать…»

Когда Кеша делал какое-нибудь особенно прихотливое движение пальцами, сестричка начинала часто моргать, словно пытаясь избавиться от попавшей в глаз ресницы — но продолжала говорить:

— Sharenomics, пришедшая на смену Economics, поставила человечество на рельсы бесконечного роста. Первые десятилетия этой эпохи были временем высочайшего взлета человеческой мысли, оптимизма — и беспечности. Тогда многим казалось, что все ужасы прошлого остались позади, и террор в их числе. Террористу в оффглобной структуре пришлось бы покинуть персональный модуль и заняться поиском оружия и сообщников в не слишком приспособленном для подобных операций мире… То, что злоумышленники могут использовать достижения прогресса в своих целях, не приходило никому в голову. Однако именно пространство коллективного сна и оказалось самым незащищенным от террора…