Виктор Пелевин - Любовь к трем цукербринам

Кеша тем временем совсем обнаглел. Но сестричке ничего не оставалось, кроме как говорить и жалобно улыбаться. Делать нечего: Кеша заказал полную справку.

— Первоначальные технологии групповых сновидений практически не отличались от используемых в наше время — по той простой причине, что с тех пор не изменился человеческий мозг. Но в те годы над подобными технологиями не было никакого контроля вообще. Каждый пользователь мог как угодно программировать сны и зазывать в свое авторское сновидение других. Мало того, опытный профессионал без особого труда мог подключиться к любому коммерческому скрипту и модифицировать его как угодно. Коллективные сны в те годы вообще никак не охранялись от вмешательства — никто не видел в этом угрозы…

Кеша наконец просунул палец под стринги. Сначала один. Потом второй. Потом третий — словно это было циничное и спаянное нацменьшинство, организованно переселяющееся в теплое местечко.

— Коллективные сновидения считались безопаснейшим из развлечений, — продолжала сестричка, морщась, — потому что из любого кошмара всегда можно было вынырнуть в явь. Как говорил по другому поводу Эпикур, боль в сновидении не могла быть слишком сильной — или слишком долгой. Никто еще не знал о возможности запереть человека во сне. Это открытие сделал молодой программист по имени Бату Караев…

Кеша не выдержал. Соскользнув с дивана, он встал на колени перед сестричкой и решительно положил ладони ей на ноги — словно на руль большого мягкого мотоцикла, едущего к счастью. Сразу же стало понятно, почему на сестренке стринги — их даже не надо было снимать, достаточно оказалось просто сдвинуть в сторону.

Сестричка больше не морщилась. Теперь она глядела на него загадочно мерцающими в полутьме глазами и говорила, иногда чуть запинаясь в такт его рывкам:

— Сейчас уже нет возможности установить, как именно Караев пришел к своим взглядам, кто повлиял на него и кем были его духовные учителя. Ясно только одно. Караев не рассказал никому о своем случайно сделанном открытии. В те годы Караев еще не был террористом. Он работал программистом в киберсекьюрити. Однако в душе он считал себя… Художником. Да-да, вы не ослышались — художником, прямо как Гитлер. Вот отрывок из его личного дневника — запись, сделанная им в возрасте двадцати пяти лет…

То, что сестричка все время говорила, возбуждало Кешу, но мешало ему сосредоточиться на процессе — его внимание постоянно соскальзывало с физиологических переживаний на ее рассказ. Но это же обстоятельство позволяло растянуть упражнение.

Кеша обернулся к экрану.

С экрана глядел худой молодой человек, густо заросший щетиной. Он был одет в черный мундир CyberSec, а комната за его спиной походила на зал кунсткамеры со всякой занимательной мерзостью — заспиртованными уродцами, скелетами двухголовых зверей, пыточными ошейниками и кнутами, огромными медвежьими капканами и разнокалиберными никелированными крюками. Так оформить свой фейстоп мог только псих. Причем псих с чистой — пока еще — совестью, не боящийся, что его возьмут под колпак.

Молодой Караев поглядел в объектив и сказал:

— Вот что важно. Весь современный инструментарий искусства безумно устарел. Во времена Гомера можно было полностью покорить человека магией слов… Триста лет назад зритель еще мог полностью отождествиться с фильмом не во сне, а наяву. Но сегодня описывать треволнения духа в словах или показывать зрителю движущиеся картинки, изображающие маршрут физического тела среди других материальных объектов, уже бесполезно. Жизнь больше не поддается достоверной симуляции такими методами. Новое искусство возникнет где-то на стыке технологий осознанного сна и гипноза. Художник будущего будет писать человеческие жизни. А потом предлагать — или заставлять других пережить во сне созданный им скрипт, превращая его в полноценный чувственный опыт. Грань между искусством и жизнью исчезнет полностью. Мало того, художник сделается подобным Богу. Он сможет решать, что, как и когда произойдет со зрителем, упаковывая в этот принудительный рисунок даже то, что кажется индивидууму всплесками его свободной воли…

Кеша отвернулся от экрана. Он был рад, что сестричка заставила его отвлечься — его уже отнесло прочь от точки невозврата, и теперь он мог повторить свое сентиментальное путешествие заново.

— Программист высочайшего уровня, Караев был постоянным консультантом спецслужб, — продолжала сестричка. — Он досконально знал, как функционирует сложнейший электронный мир вокруг нас. По этой же причине ему не составляло труда обойти защитные стены, которыми человечество пытается оградить себя от зла. Первоначально Бату Караев работал в Комитете Охраны Символического Детства в отделе защиты от половых мыслепреступлений. Он отлавливал мерзавцев, которые, занимаясь легитимным сексом со своим социальным партнером, представляет себе на его месте маленького мальчика или девочку…