Виктор Пелевин - Любовь к трем цукербринам

Пора было задавать вопрос. Кеша задумчиво закатил глаза вверх и увидел на потолке фреску с ангелами. У ангелов почему-то были двойные крылья, как у стрекоз — верхняя пара зеленая, а нижняя красная. Они кружили в вечернем небе вокруг трех солнц.

«Цукербрины», — догадался Кеша.

Библиотекарь принял эту мысль за вопрос. Кеша не возражал. Библиотекарь попросил уточнить, что интересует Кешу — история термина, его различные смыслы или значение в настоящее время. Кеша, естественно, знал, что термин означает в настоящее время — но мысленно пожал плечами. В том смысле, что интересно ему все. «С картинками?» — спросил Библиотекарь. «А то», — ответил Кеша.

Пока Библиотекарь будет чесать ему мозг, можно и подремать: услуга бесплатна. Закрыв глаза, Кеша расслабился, и в его ум заструился щекочущий поток информации.

Цукербрин, понял Кеша, это термин, появившийся впервые в десятых годах двадцать первого века. Он был образован из имен двух титанов тогдашнего интернета — Цукерберга и Брина, и означал некоего метафорического Смотрящего — как бы заэкранного надзирателя, глядящего на пользователя сквозь тайно включенную камеру планшета или компьютера…

В Кешином поле зрения стали появляться, заклеивая друг друга, как афиши на тумбе, цветные фотографии гигантов раннего цифрового века. Под каждой была подпись.

Сергей Брин, прогуливающийся по подиуму в первой модели цифровых очков GOOGLE. Марк Цукерберг в римской тоге (похож на императора Августа). Евгений Касперский, ведущий на поводке молодого гепарда. Антон Носик со своей очаровательной Долбой и четырьмя прелестными детками.

Кеша предполагал, что список составляют из политкорректных соображений, стремясь вставить в него как можно больше представителей старой русской культуры — так что понять, кто из соотечественников подлинный титан, а кто мелкий капо в мировом электронном концлагере, невозможно. Более-менее известным персонажем, кажется, был этот Носик — Кеша слышал где-то пословицу: «На каждого хитрого носика есть свой ван гоголь с бритвой». В любом случае, не было сомнений, что на другом локализационном языке список выглядел бы иначе — и Кеша все равно никого бы не узнал.

Потом, неслышно продолжал Библиотекарь, у слова «цукербрин» появилось другое, более мрачное значение. В те годы была крайне распространена сетевая порнография, служившая значительной части человечества недорогим суррогатом половой жизни. Цукербринами стали называть злых духов-суккубов, которые похищают человеческую жизненную силу, растрачиваемую во время интернет-мастурбации. Предполагается, что в обиход это понятие ввела церковь, предложив широкий спектр услуг по освящению гаджетов и проведению IP-экзорцизмов против цукербринов, облепивших конкретный сетевой адрес.

Картинки в этот раз выскочили немного странные — молодой попик в белом клобуке, читающий молитву у синего экрана с каким-то мелким белым текстом (подпись: «бесу файервол не помеха»), а потом — пол с пятнами крови и раздавленные очки GOOGLE (подпись: «посетители волгоградского ночного клуба „Шестая Армия“ сбили еще один разведывательный дрон АНБ»). Затем Кеша увидел огромную уховертку с клешнями как у скорпиона — так, по мысли православного художника, мог выглядеть цукербрин.

Однако, продолжал Борхес, как часто бывает в культурной истории, с годами это слово потеряло все свои первоначальные смыслы и негативные коннотации. Оно стало термином новой философии, обозначающим другое (не путать с «другая, другой»). Показать философск. зн.?

Не надо, ответил Кеша.

Если коротко, продолжал Библиотекарь, цукербрином стали называть непостижимую всевидящую силу по ту сторону десктопа и фейстопа. Сперва в шутку. Но с годами это слово сделалось общеупотребительным, а потом — стало общепринятым юридическим термином для обозначения виртуального управленческого фокуса, не подчиненного конкретной человеческой воле. Функции наблюдения и контроля кажутся людям оскорбительными и недопустимыми лишь тогда, когда осуществляются другими людьми. Микрофон и камера слышат и видят вас постоянно, но сами не осуществляют наблюдения. Для этого нужен человек. Тирания человека — всегда диктатура личности. Тирания неизменно исполняемого закона, совместно принятого людьми — свобода. Таким образом, тотальный контроль теряет свою репрессивную функцию, если полностью удалить из его сферы другого и заменить его другим , то есть оптимальным алгоритмом, основанным на живом человеческом опыте, но лишенным собственного интереса и воли. Цукербрин не человек. Это метод. Демократия — слишком важная вещь, чтобы доверять ее отправление людям. Борьба с террором — тоже.