Леонид Нетребо - Мидии не родят жемчуг

Берег, со стороны которого двигались передовые части наступающих войск, был пустым: лишь чахлый кустарник, да жидкая рощица вдали от воды. Поэтому старый деревянный мост, который немцы, торопливо, разрушив только середину, взорвали при отступлении, было решено восстанавливать с противоположной стороны, где на крутом берегу чернела старая лесопосадка, — хороший строительный лес.

Перед саперным подразделением из тридцати конных гвардейцев была поставлена задача к вечеру следующего дня восстановить мост. О дальнейших целях командование не распространялось, но по опыту предыдущих наступлений саперы догадывались, что уже следующей ночью здесь, в стороне от основного удара, планируется прохождение мобильной группы, в задачу которой обычно входит нарушение планов отступающего противника. Дело осложнялось тем, что подразделение на этот раз не было обеспечено взводом охраны, как было принято. Но гвардейцы, как всегда, приказ не обсуждали, только посетовали: «Эх, хотя бы пару пулеметов да винтовки б поменять на „пэпэша“!..» Да куда там! Бегом-бегом: на коней, и вперед!

Переправлялись через речку ночью. Кони везли на спинах вьюки с инструментом. В рощице изготовили два небольших плота, на них погрузили овес для коней, мотки проволоки, бечевы, ящики с гвоздями…

Переправляться вплавь для Леонтия было всегда неприятно. По простой причине, в которой ему, крестьянину, признаваться было не с руки: плавал он плохо, можно сказать, совсем не умел. Выручал в таких случаях конь, непременный спутник солдата саперной части, в которую был реорганизован в начале войны кавалерийский эскадрон. Но Орлик, который верно служил последние полгода, на вчерашнем перегоне был ранен осколком снаряда, и его пришлось пристрелить. К новому коню, какому-то случайному, неизвестно от какого хозяина, безымянному хилому «воронку» (не с шахтерской ли коногонки?) Леонтий еще не приноровился, одно хорошо — жеребец вел себя смирно. Даже имя ему не стал давать — временное животное. Когда входили в воду, Леонтий думал об одном: только б «доходяга» держался на воде, иначе труба дело.

Вошли в воду, «воронок» смирно устремился за остальными конями. Леонтий плыл рядом, держась за седло, подгребая свободной рукой. Но на самой середине реки конь также смирно, лишь тихо захрапев, пошел ко дну. Леонтий успел отцепить от седла мешок с личным инструментом, однако с этой тяжестью тоже пошел вслед за конем. Благо все это происходило возле плота, и Леонтия, изловчившись, ухватил за гимнастерку лейтенант: «Левко, ты чего там потерял? Там добра нема, залазь до нас…»

Всю ночь просидели в леске, с оружием наизготовку, немного обсохли. Наутро, изучив местность, лейтенант приказал валить лес, рубить сучья и скатывать бревна к воде, к мосту. До этого определил дозоры. Один пост поставил в лесополосе, которая закрывала берег со стороны бесконечного поля. Здесь местность хорошо просматривалась.

Выше по течению обзор закрывали высокие холмы, за которыми виднелась грунтовая дорога, расходившаяся оттуда двумя ветками: одна дальше вдоль реки, скрываясь за следующим участком лесопосадки, другая, под прямым углом от первой, ныряла в низину за холмы. Если немцы подойдут с какой-либо стороны незаметно, — что вполне возможно из-за рельефа местности, — то саперов перестреляют как куропаток.

— Ты ж смотри, Леонтий, — наставлял лейтенант, — если что, дай знать, только без шума. Чтобы мы успели выдвинуться к холмам и там встретить. Фрицам ни мост, ни наше саперное хозяйство, — он кивнул на бойцов, готовящихся к работе, — видеть никак нельзя. Мы ведь с горки как на ладони, с двух «шмайсеров» покосить можно. Да и, главное, мост потом спокойно доломают… А вот если сами их сверху шугнем, подумают, что мы либо авангард, либо сильная разведка, связываться не станут и больше не сунуться, пуганые: все-таки мы наступаем, а не они. Конкретно: увидишь фрицев, — тикай сюда!..

…Леонтий нашел удобную воронку от бомбы, обработал ее саперной лопатой, получился хороший окоп с бруствером. Причем, учитывая, что кругом такие же воронки, издалека его укрепление вряд ли можно определить как рукотворное. Устроился спиной к холмам, за которыми мост, лицом — к дороге. Все ничего, только брюки да гимнастерка сыроваты. Мешает нагрудный карман, это разбухли, намокнув, письма от жены и семейные фотографии, которые он всегда носил у сердца. Леонтий вынул влажный брикет из кармана. Выпала фотография, присланная в последнем письме. Семья почти в полном составе, только без него, хозяина, — жена Ульяна и дети: Ананий, Василий, Варвара. Подсушить бы, — с сожалением подумал, и уложил фотографии обратно…