Леонид Нетребо - Мидии не родят жемчуг

Богдан часто кивает: мол, знакомая ситуация. Выставляет ладонь вперед, преградой Васиной излишне длинной фразе:

— Типичное непонимание, основанное на врожденной мужской доброте. По неопытному началу бывает, что вроде бы с женой — никаких проблем. Вроде бы вся она твоя на веки вечные. Вроде, твой голос — определяющий и решающий, как в конгрессе. Ты и успокаиваешься вместе со своей спящей бдительностью и не принимаешь никаких мер предупредительного ряда.

Богдан встает с кровати и крадучись уходит к входной двери, зачем-то проверяет, закрыта ли дверь. Хотя и так видно, что закрыта. Продолжает оттуда, из-под косяка, получается, что как бы из затененной картины в прочной высокой раме:

— Но вот, нежданно-негаданно, пробуждается у твоей благоверной, так сказать, зов крови в образе тяги к отрицательному персонажу всех мировых фольклоров, всех времен и народов. В образе, разумеется, тещи, проще говоря. И пошло-поехало. И теща наша, вторая маменька, становится ветром, а жена, соответственно, — флюгером. А ты, Вася, в такой ситуации — мерин, штиль, турбулентный ноль. Как потом из этой запущенной болезни, из этого Бермудского треугольника, выкарабкаться — проблема проблем.

Вася вздыхает. Вздох, судя по всему, искренний. Видно, проняло. Надо отдать должное Богдану, — неплохой драматург, хотя в театральных приемах проглядываются неоригинальные клише.

Богдан продолжает назидательно и даже почти грозно:

— Выход, как в медицине, один — не допускать! Про-фи-лак-тика! Ни на минуту не забывать о существовании названного выше персонажа, который, порой, сродни затаившемуся вирусу!.. Сразу же, с первых же дней супружества, — отпачковывать жену от проклятого ее прошлого!.. Безжалостно резать по живому!.. Нейтрализовывать тлетворное влияние прежних уз!.. Буквально по капле выдавливать из нее… раба…, в смысле — рабыни своей родительницы.

Богдан перешел на высокий, немного научный слог. Очередной раз удивляя диапазоном своих интеллектуальных возможностей:

— А вот, чтобы определиться с интенсивностью профилактических работ, чтобы выявить степень, так сказать, запущенности болезни, необходимо, Вася, жену на лояльность — проверить.

Голос понижается, символизируя по отношению к слушателям доверительность и некоторую снисходительность, происходящую от желания этим же слушателям, разумеется, добра:

— Есть один метод. Провокационный, правда, метод. Империалистический, я бы даже сказал. Но очень жизненный, потому как верный. При этом простой, до смеха. Рассказать?…

— Как хочешь, — Василий пожал плечами. Если бы он был против, это вряд ли бы что-то меняло. Кстати, один из Васиных приемов в «беседе» с Богданом со всем соглашаться. Наверное, в подобных случаях он исходил из мнения, что чем меньше сомнений с его стороны, тем быстрее монолог Богдана сойдет на нет. Во всяком случае, закончится без утомительных «ответвлений».

— Так вот. Простейший прием. Напейся — или прикинься пьяным — и к теще в присутствии жены приставай.

— Тоже мне, выдумаешь, — хохотнул Вася.

Богдан терпеливо уточнил:

— В смысле приставай по разным пустякам. Тут учить не буду — у каждой семьи свои сокровенные пустяки. Допускаются даже абсурдные обвинения кратковременного характера. На следующее утро, в крайнем случае, скажешь: ничего не помню, выпимши, кажись, был, не выдумывайте, маменька. Не в этом суть.

— Ну, и что потом? Извиняться?

Богдан поморщился:

— Это детали. А зерно мероприятия, Вася, в том, что на чью сторону твоя жена встанет в этом принципиальном споре, того она и… Как говорит моя внучка, того она и больше любит…

Богдан неожиданно слегка покраснел, явно смутившись своего нетипично сентиментального вывода. Концовка получилась скомканной:

— Ну и далее — выводы по тексту.

— По какому тексту? — задает Василий ненужный вопрос, который, как ни странно, дает «положительный» эффект: Богдан, с гримасой безнадежности, машет на «ученика» рукой, откидывается на подушку, и, мечтательно подсунув под голову ладошки, сравнительно надолго замолкает.

Однажды вечером, когда Богдан возился «на природе» со своей «электрикой», его компаньон поведал мне свою историю.

Василий, бравый дембель-танкист, после армии не покинул родного села, остался работать механизатором. Вскоре женился на бывшей однокласснице, которая уже работала секретаршей в приемной директора совхоза. Нужда заставила — пошел в примаки: ее родители выделили комнату для молодых. С тестем и тещей отношения, слава Богу, задались. Да и как не задаться: Василий — парень покладистый, теща — учительница, можно сказать, психолог. С тестем, тоже механизатором, — вообще никаких проблем: работать, на охоту-рыбалку — только вместе, пузырек после работы — то же самое…