Иван Шевцов - Любовь и ненависть

Это подтвердила и Ирина:

— Он мстительный. Он будет всю жизнь мстить.

Я тогда не придавал этому значения, полагаясь на бога, который лишает рогов бодливую корову. А за что, собственно, мстить? За то, что я выступил против него на суде чести? За то, что Ирина моя жена? Но как бы то ни было, а дело сделано — я уволен в запас и вот стою сейчас в коридоре вагона, смотрю в ночь и курю сигарету за сигаретой. А в голове все яснее и яснее зреет вопрос: куда теперь? На заре юности я связал свою судьбу с флотом, которому думал отдать всю свою жизнь. Морю, соленой воде вручил себя навсегда. И вдруг…

В отделе кадров мне предлагали неплохие места и в торговом флоте и на рыболовецких судах. Я решительно ответил: "Нет!" Я еще не знаю, где брошу якорь, у какого причала жизни пришвартуюсь. У меня нет иной профессии вне флота, вне корабля. Начинать все заново?.. Начальник отдела кадров так и сказал: ты, мол, еще молод, начнешь новую жизнь. Я поблагодарил его и в сердцах пожелал ему того же. Хотя он-то при чем?

Ирина меня успокаивала, делала вид, что даже рада:

— Наконец-то заживем человеческой жизнью. — Я понимал, что это всего-навсего утешительные слова самого близкого и самого большого друга. Ведь ей, дочери адмирала, тоже нелегко расставаться с морем. — Без работы не останемся, — обнадеживала она.

— Ну разумеется! — вспылил я и тут же понял, что напрасно вспылил. Добавил уже тихо: — Это я знаю. Только я хочу, чтоб работа была по мне. Чтоб в нее всю душу… Как флоту, морю. Понимаешь, Иринушка?

Она солидарно закивала головой и улыбнулась. Эта улыбка всегда обезоруживала меня.

Почти весь день мы бродили по Москве, в которой для нас все было новым, как неожиданное открытие. Нас не покидало ощущение праздника, которое испытывают, очевидно, многие провинциалы, вдруг очутившись в большом городе. Люди, запрудившие улицы, нам казались праздными. Мне и в голову не приходила мысль, что добрая половина из них была занята делом, обременена заботами: одни спешили на службу, другие в учреждения по разным надобностям.

Говорят, в летние месяцы в столице половина людей приезжих. Мы в этом убедились, обратись поочередно к трем прохожим с одним и тем же вопросом:

— Как проехать к панораме "Бородинская битва"?

Прохожие виновато пожимали плечами, отвечая:

— Не знаю… Спросите москвичей.

Потом оказалось, что панорама не открыта, и мы пошли на выставку живописи в Манеж. Устали, разумеется, изрядно, особенно Катюша. Потом отдыхали у кремлевской стены в Александровском саду. Обедали в ресторане «Центральный», в том самом, где, по выражению моего бывшего подчиненного Юрия Струнова, голые девки подпирают руками потолок. Я рассказал об этом Ирине, и она от души смеялась. Кстати вспомнил, что Струнов — москвич и у меня есть его адрес и телефон. Он настоятельно просил, если случится бывать в столице, дать ему знать. Мы жили в гостинице на улице Горького, недалеко от красного здания Моссовета, о котором Маяковский писал: "В красное здание на заседание. Сидите, не совейте в моем Моссовете".

Катюша сразу же после обеда уснула. Нам хотелось еще многое посмотреть: университет на Ленинских горах, Выставку достижений народного хозяйства, хотелось побывать в театрах. Но с кем оставишь Катюшу? Чтобы не терять времени, я решил позвонить Струнову. Телефон его был занят. Я смотрел в свою записную книжку — на букву «М» я записывал адреса знакомых москвичей. Рядом с фамилией Струнова нашел фамилию Василия Шустова. И почему-то обрадовался. Быть может, потому, что Шустова мы часто вспоминали.

Для этого были свои причины. С Севера он уехал в Москву вскоре после знаменитой операции в области сердца. Учился в аспирантуре, и несколько лет о нем не было слышно. Потом как-то однажды, сияя от радости, Ирина показала мне газету со статьей о волшебном докторе Шустове Василии Алексеевиче, его методе лечения тяжелых форм трофических язв. В статье приводились полные трогательной благодарности письма исцеленных им людей. Ирина с жаром старалась как можно популярней объяснить мне существо вопроса, поскольку в медицине я не горазд. Из ее объяснений я понял, что трофическая язва чаще всего бывает на почве тромбофлебита. Нога гноится и нестерпимо зудит. Нередко дает злокачественные последствия, попросту вызывает рак кожи. Эффективных методов и средств борьбы с трофической язвой нет, и, чтобы предотвратить распространение очага болезни, часто врачи прибегают к крайней мере — ампутируют ногу. И вот наш заполярец капитан медицинской службы Василий Шустов победил этот тяжелый недуг.