Валерий Казаков - Холоп августейшего демократа

Охотники нашлись быстро.

— Ну что, раб Божий, готов ты али нет к своей кончине? — за­ходя сбоку и задирая голову, спросил бородатый. — Ты не бойсь, верёвка в самый раз: и не тонка, и не товста, боли и не успеешь по­знать. Токмо хрусь и всё. Эй, бедолага, — он несильно дёрнул плен­ного за штанину, — мот, чего хочешь, спиртяжки али курнуть, а?

Ответа не было, сверху на палача безучастно смотрело блед­ное и уже какое-то нечеловеческое лицо.

— Ну, как знаш! Браты, я как колоду выбью, вы-т верёвку на себя малешко потяните, кабы выше болезного поднять, а я посля ужо сам всё закреплю. Ну-т! — и он сноровисто саданул ногой по чурбану.

Обречённый, вместо того, чтобы засучить ногами и дёрнуть­ся в последней конвульсии, свалился на землю, встал на коле­ни и, ничего не соображая, закрутил головой. Рядом, вкладывая в ножны казачью шашку, стоял один из Сар-мэновых телохрани­телей. Три разбойника, во главе с Кособоким, сидели на земле, крепко вцепившись в обрывок верёвки, многочисленные зрите­ли, придя в себя от неожиданности, принялись ржать и материть­ся. Рубака, не обращая ни на кого внимание, пинком поставил на ноги несостоявшегося висельника, разрезал путы и, как бычка, за петлю поволок его за собой.

— От паскуда, таку верёвку спортил! — зло крикнул ему вслед бородатый. — И как с таким народом работать? Ну, погодь, попадёшься ты ко мне!

Бледного лазутчика завели за невысокий утёс и поставили на колени перед Макутой.

— Ну, чего ты мне такого поведать хотел, люб человек? — жестом отослав всех, кроме Сар-Мэна, вкрадчиво спросил ата­ман. — Тебя как, болезного, кличут?

— Кирилл-оглы Мефодий-джан ибн Ван Саид. полковник тайной стражи Его Демавгустейшества. личный порученец сиятельнейшего князя Костоломского. — чувствовалось, что слова с трудом проталкивались через контуженную трахею, но пленник, превозмогая боль, спешил говорить, боясь очередного приступа апатии разбойничьего вожака.

— О-го! Атаман, слышь, кого к нам занесло? Так мы с тобой чуть болярина не вздёрнули! Да ещё из тайной стражи! Чё творит­ся, чё творится. Прям гордость обуревает. Ты гляди, Бей, кого нас с тобой вытаптывать уже посылают! — развеселился Сар-Мэн.

— Моя группа, — не обращая внимания на бандита, про­должал пленник, не отрывая своего полного надежды взгляда от лица Макуты, — была отправлена сюда со специальной сверхсе­кретной миссией. Атаман, я могу говорить в присутствии этого человека? — он едва скосил глаза в сторону Сар-Мэна.

— Ну, ты на него глянь! Вот сука! Я его, можно сказать, из петли вынул, а он! — И подручный главаря со всего маху саданул своим сапожищем бедолаге под дых. Тот захрипел и со­гнулся пополам.

— Уймись! Дай человеку-то хоть слово сказать. Ты, болез­ный, поприседай, поприседай, оно дыхалку-то и восстановит, а на этого сердца не держи, уже больно он на вашего брата осер­чал, и всё за вашу же лютость. Ох, непостижимы пути твои, Господи! И почто Тебе цветы-то удались лучше, чем люди? Вот уже загадка так загадка. Ты, Кирилл вместе с Мефодием и Саидом, присядь, присядь на землицу. Успокойся. Более тебя никто оби­жать не станет, да и жисть я тебе сохраню, об ентом не грусти. Ты, главное, говори всё, как оно есть, лжой душу не паскудя, а его, Сар-Мэна-то, не боись, мот, ещё и побратаетесь, кто знат? — И, повернувшись к подручному, распорядился: — Скажи, пущай бедолаге воды али морсику принесут, глотку-то, вишь, слегка мальцу помяли. И всё, баста трёп разводить, делай, что говорят. А ты, недобиток, вона садись на камушек, да верёвку-то с себя сыми, а то ровно масон какой в позорном галстуке.

Макута только сейчас с любопытством принялся рассматри­вать пленного. «Человек как человек, — подумал он, — только су­хой и жилистый какой-то, словно из корневища выструганный, не садани его Юнька брёвнышком, мот, и десяток моих бы архаровцев с таким-то не совладали бы. Прав-то Сар-Мэн, такие толстые го­луби ещё ни разу не залетали в наши дикие и скособоченные края. Ишь ты! Порученец самого главного опричника! По пустякам таких не посылают. Всё встрепенулось в поднебесном мире с этой трекля­той Шамбалкой! И надо же такому сделаться, что лазы её секретные открылись в моей местности! Вон бабка-то говорит, что страна сия тайная простирается подо всей землёй-матушкой. А напасть, вишь ты, на одного меня со товарищи! Хорошо хоть, по предречению всё той же старухи, вскорости затворятся все эти лазы, и никаким ши­шом туда не пробьёшься, хоть все горы с места посдвигай».