Элис Хоффман - Речной король

Встречать этим же вечером в аэропорту отца мальчика выпало на долю Эрика Германа и Дака Джонсона, подобную обязанность добровольно не взвалил бы на себя никто, особенно Дак, для которого простой разговор казался делом сверхъестественным. Они выехали после ужина и ехали до самого Бостона в молчании. Уолтер Пирс ждал их перед терминалом «Ю-Эс-Эруэйз», и, хотя он был совершенно не похож на сына, Эрик с Даком тут же узнали его, они ощутили исходящую от него скорбь раньше, чем подошли пожать ему руку.

Они отнесли его чемодан к машине Эрика, к старенькому «вольво», повидавшему на своем веку столько миль. Пока они ехали, коротко поговорили о непостоянстве погоды, прекрасной, пока они проезжали Логан, но делавшейся все более пасмурной и ветреной по мере продвижения по трассе И-93, затем обсудили скорость перелета из Нью-Йорка. Час пик подходил к концу, когда они выезжали из города, и к тому времени, когда свернули на семнадцатое шоссе, дорога опустела, а небо сделалось синим, как ночью. Мистер Пирс попросил остановить в Гамильтоне, у лаборатории, где проводилось вскрытие, чтобы взглянуть на тело.

Хотя Гаса должны были привезти утром в Хаддан, чтобы кремировать в «Похоронном бюро братьев Хейл» и подготовить останки к перевозке в Нью-Йорк, хотя Эрик с Даком оба были измотаны всем этим делом до предела, они, разумеется, согласились сделать остановку. Кто бы мог отказать скорбящему отцу в последний раз взглянуть на сына? Но Эрик сожалел, что рядом нет Бетси. Она пережила жизненную катастрофу, лишившись родителей в раннем возрасте. Она, скорее всего, пошла бы в лабораторию вместе со старшим Пирсом, нашла бы какие-нибудь утешительные слова из тех, какие мечтают услышать люди, кому предстоит жить дальше. Но, поскольку ее не было, Уолтер Пирс один вошел в здание, тускло освещенное, с нехваткой персонала, где потребовалось несколько попыток, прежде чем было найдено нужное тело.

Дожидаясь на стоянке, Эрик с Даком недовольно бурчали и ели жареный арахис, который Эрик обнаружил в бардачке, затем перешли на энергетические батончики, которые Дак постоянно таскал с собой. Близость несчастья вызывает у некоторых людей голод, словно набитый желудок может защитить их от беды. Оба вздохнули с облегчением, когда мистер Пирс не потребовал от них никаких объяснений, особенно если учесть, что как раз они были теми взрослыми, которые отвечали за его сына. Хотя Эрик с Даком были воспитателями при «Меловом доме» уже пять лет, они никогда особенно не общались друг с другом. И теперь им совершенно нечего было сказать, особенно когда мистер Пирс вернулся в машину. Они слышали, как он плачет, пока выезжали на дорогу, ведущую в Хаддан, полоску асфальта, которая этой самой ночью казалась бесконечной. Мистер Пирс вдруг спросил, почему это случилось именно с его сыном. Голос его срывался и был едва слышен. Почему сейчас, когда мальчик только-только начинал жить? Почему Гас, а не чей-нибудь еще сын? Но поскольку ни Дак, ни Эрик не знали ответа, они не произнесли ни слова, а мистер Пирс так и проплакал всю дорогу до города.

Они отвезли его в гостиницу, обрадованные тем, что наконец можно вынуть из багажника его чемодан, и пожелали ему доброй ночи. После того как благополучно доставили мистера Пирса, Эрик с Даком Джонсом поехали прямо в «Жернов». Большинство народу из школы предпочитали сидеть в баре гостиницы, где мартини был дорогой, а шерри на сорок процентов состоял из водопроводной воды. Люди, которые родились и выросли в Хаддане, говорили, что если высокие цены и скверное обслуживание — это то, чего хочет Хаддан-скул, то так тому и быть, но сегодня Эрик с Даком хотели пива и виски и еще тихого местечка, где никто их не побеспокоит. Им требовалось что-нибудь тонизирующее после того, что они только что пережили, но пришлось отказаться от привычного сидения в гостинице — вдруг старший Пирс решит, что ему тоже нужно выпить; так что они доехали до «Жернова», заведения, на которое всегда поглядывали с презрением, хотя сейчас они быстро и с удобством устроились в баре.

Народ из Хаддан-скул почти не захаживал в «Жернов», за редким исключением, таким, как Дороти Джексон, школьная медсестра тридцати лет, которая любила час скидок, когда все напитки отпускались два по цене одного. Несколько местных мельком взглянули на новых посетителей, но никто к ним не подошел.

— Скверно, что Гас Пирс не был приписан к «Дому Отто», — произнес Эрик, ни к кому в особенности не обращаясь. Его не заботило мнение Дака Джонсона, он ни во что не ставил его, поэтому считал себя свободным говорить, что ему вздумается, в присутствии этого человека, особенно после того, как пропустил первую порцию «Джони Уокера», чистого, без льда и без воды. — Тогда бы это были проблемы Денниса Харди.