Масахико Симада - Плывущая женщина, тонущий мужчина

Однажды Мисудзу заговорила о том, что хотела бы переселиться в какой-нибудь другой район.

– Пока я живу в этом доме на обрыве, не могу отделаться от чувства, что привязана к прошлому. Этот дом буквально висит в пустоте. Если, положим, завтра этот человек вернется, мне будет нелегко найти слова в свое оправдание. Ведь этот дом принадлежит ему. Честно говоря, я была бы рада, если б его разрушило землетрясением. Тогда у него не осталось бы места, куда он может вернуться. И мне пришлось бы волей-неволей куда-нибудь переехать. Но не ждать же, в самом деле, когда произойдет землетрясение! Я должна сама отсюда уехать. Оставшись жить в этом доме, я словно бы жду его возвращения. Соседи, разумеется, уже заметили его долгое отсутствие и догадываются, что я живу одна. Не знаю, о чем они думают, замечая твои визиты. Для меня наши отношения вовсе не какая-то там забавная интрижка. Я тебя по-настоящему полюбила. Ты заставил меня проснуться, когда я уже погружалась в вечный сон, и ты вернул мне жизненные силы. Без тебя не было бы сегодня той, которая тебе это говорит. Умоляю, не покидай меня. Я уже не та, что прежде. Любовь к тебе стала моей жизнью. Я не буду тебя ничем обременять. Клянусь. Поэтому, пожалуйста, увези меня куда-нибудь подальше.

Через полгода после бегства брата Итару вместе с Мисудзу поселился в квартире, расположенной в десяти минутах ходьбы от его родного дома. Мать, выписавшаяся к тому времени из больницы, вынуждена была жить в одиночестве, но договорились, что Итару или Мисудзу станут навещать ее не реже двух раз в неделю. Дом на обрыве опустел, дожидаясь возвращения блудного Мицуру. Итару написал письмо с кратким уведомлением о произошедшем в его отсутствие и послал на адрес «Мироку-мару», курсирующей где-то в морях Азии. В тот же конверт он вложил подписанное Мисудзу заявление на развод и записку, объявляющую о ее решении. Трудно было поверить, что вот уже полгода Мицуру продолжает оставаться на корабле. Вряд ли он стал моряком, скорее всего, осел где-то на берегу. Молясь о том, чтобы как можно быстрее пришло письмо, в котором Мицуру собственноручно признал бы свершившийся факт, Итару вступил в совместную жизнь с Мисудзу.

Через два месяца в пустой дом на обрыве пришло письмо. Объемистое послание, нацарапанное карандашом на плохой бумаге. На конверте стоял штемпель Владивостока и талон о необходимости доплатить за пересылку. Конверт был испачкан, углы помяты, все говорило о том, что письму пришлось проделать тернистый путь. Адресатом значилась Мисудзу Ямана, отправителем – Мицуру. Увы, это письмо, просунутое под дверь, долгое время не попадалось никому на глаза. Прошло еще два месяца, прежде чем Мисудзу его прочла. К тому времени все уже свыклись с жизнью «после». Большое землетрясение и газовая атака террористов быстро забылись, и люди вновь самозабвенно предавались изысканному времяпрепровождению, напоминающему жизнь «до».

Мисудзу,

Извини, что опоздал с ответом на ваши с Итару письма. Некоторое время я был лишен всякой возможности ответить вам. Сейчас у меня наконец появилось время задуматься о будущем, поэтому решил вам написать. Я слышал о разрушительном землетрясении и бессмысленной газовой атаке в метро, поэтому рад был узнать, что вы живы-здоровы. Прежде всего выскажусь о том, что тебя более всего волнует.

Думаю, тебе не в чем оправдываться. Я действительно заслужил «наказания свободой». Нет лучшего шага, как развод, чтобы каждый из нас решил для себя, как дальше жить. Твои чувства к Итару также вполне объяснимы. Разумеется, я не таю на него ни малейшей обиды. Скорее я ему благодарен. Ведь, по сути, я довел тебя до самоубийства, а он спас тебе жизнь. То, что вы полюбили друг друга, неизбежно. Без всякой иронии, желаю вам жить дружно и счастливо. Я продолжаю странное плаванье, из которого невозможно вернуться, плаванье, низводящее все глубже в пучину унижений, когда раскаяние уже бессмысленно. Кажется, что дни, прожитые в нашем доме, были давным-давно. Тот, кто жил с тобой, мое прежнее «я», уже не имеет ничего общего со мной нынешним. Хотел бы рассказать тебе обо всем, что со мной произошло, вот только не знаю, с чего начать. Я обманулся в своих ожиданиях, все случилось ровно наоборот тому, о чем я мечтал. Мне надоело проклинать свою судьбу. Я даже не пытаюсь вспомнить, в какой момент шестеренки, обезумев, пустились вращаться вразнос. Начало положила известная тебе женщина, но теперь я поставлен в такие условия, что если пойду против нее, то только нанесу вред себе. Обвиненный в преступлениях, которых не совершал, я был какое-то время заперт в темном трюме, потом в машинном отделении с его жарой в сорок градусов и шумом в девяносто пять децибелов, а сейчас приютился в туалете.