Евгений Богданов - Случайный вальс - Рассказы. Зарисовки

В единстве замысла и его воплощения — вечный секрет неувядаемой и непревзойденной красоты. Здесь, в этой каменной былине, он проступает в полную силу.

В летнюю пору, в погожий день, спокойные белые облака неторопливо плывут над озером Лача, над Онегой, над окрестными ельниками и сосновыми борами, клюквенными болотами и мелколесьем. Кажется, что и город приплыл вместе с облаками откуда-то из берендеевых чащоб, от глубоких спокойных озер, из дальних мест лебяжьих гнездовий. Его церкви, точно огромные сказочные белые птицы, рассыпались по низкому берегу. Город как бы высмотрел сверху себе укромное место, спустился и замер, заглядевшись на своё отражение реке. Всё осталось тут на многие годы, на погляденье людям.

И всё — творение разума и рук человека.

Какова родословная каргополов? Собирая, изучая и сравнивая разные сведения, я не мог сразу прийти точному выводу. Да это и мудрёно сделать: история времён и народов сложна, часто делала замысловатые зигзаги.

Первопроходцы из Господина Великого Новгорода и Ростова, осваивая земли на Севере, шли сюда несколькими путями и селились тоже в разных местах. Последующий оживленный товарообмен и развитие промыслов способствовали миграции населения.

Кто был тем пращуром, который первым пришел сюда, в верховья Онеги, и заложил сруб своей избёнки?

Общеизвестно, что древние финские и угорские племена этих мест обладали культурой, уходившей корнями в неолит. Славянская колонизация VIII–X веков создала земледельческое население, которое здесь долгое время сосуществовало с аборигенами.

Феодальная колонизация шла двумя путями: из Новгорода и из Ростова, что связывало северные земли с двумя центрами русской культуры. Новгородцы селились по берегам Белого моря и восточнее Онежского озера. Выходцы из Ростовской земли шли на северо-восток к Вологде и верховьям Северной Двины и на север — в Белоозерье, а оттуда к верховьям Онеги. «Таким образом, — как пишет в книге «Каргополь и Каргополье» Г.В. Алфёрова, — Каргополь оказался на стыке двух встречных потоков русской колонизации и, видимо, до конца XV в. не раз переходил из рук в руки».

Ю.С. Ушаков в труде «Ансамбль в народном зодчестве Русского Севера» говорит следующее:

«Освоение Севера началось в XI–XII вв. Новгородскими людьми (т. н. новгородская колонизация. — Прим. авт.) с целью расширения территорий для лесных и рыбных промыслов… Из четырёх основных путей, проложенных новгородцами, более всего использовались два — Кенорецкий и Белозёрско-Онежский. Оба они начинались с Онежского озера, куда новгородцы выходили из Ладоги по реке Свири, и вели через волоки к реке Онеге — ближайшей из крупных рек Севера. Эти пути лежали в пределах новгородских земель. По ним с XI по XVI вв. шел приток населения из Новгорода к погостам, формировавшимся в Пудожском крае, Каргополье, на берегах и притоках Онеги, в низовьях Северной Двины и на побережье Белого моря».

Начиная с XIV–XV вв., на землях Севера новгородская колонизация сталкивается с колонизацией из центральных областей Руси — с Верхнего Поволжья и из Суздальской земли. Инициаторами ее были быстро обедневшие по мере возвышения Москвы и терявшие свои удельные земли князья Ярославские, Ростовские, Галицкие.

Итак, начало положили все-таки новгородцы. Они пришли сюда первыми на своих лодках-ушкуях. Привычно взялись за топоры, врубились в леса, и венец за венцом стали вырастать избы, амбары, баньки, мельницы, постоялые дворы. А там, глядишь, и выстроилась на холме крепостца с высоким частоколом и шатровыми башнями для защиты от «лихих людей».

Однако трудяга мужик, пахарь и строитель, появился здесь не сразу. Ему пролагали путь другие. Вечевой «боярско-республиканский» Новгород отправлял в дальние походы ватаги из боярских холопов и молодых «детей купеческих». Они захватывали новые земли на имя снарядившего их боярина или богатого гостя, облагали данью местное население. Десятую часть захваченного и награбленного ватага отдавала церкви. И перед отъездом из Новгорода молодцы, звеня кольчугами, входили в собор святой Софии, били челом владыке: «Благослови, господине отче-владыко, поискати святой Софии пригородов-волостей».

И новгородский архиепископ, самый богатый купец и землевладелец Новгорода, не только благословлял дружины в походы, но и посылал вместе с вольными ратниками и своих иноков — для крещения коренного населения Севера.

Прославив себя в походе и в бою, дружинники возвращались в Новгород, а по их следам во вновь завоёванные земли приходили «обычные люди» — рыбаки пахари. Они селились по рекам и у моря.