Элис Сиболд - Счастливая

На лекциях курса под названием «экстатические культы» я сидела рядом с парнем, которого звали Марк. Как и Джейми, это был высокий блондин. У нас в университете он посещал лекции вольнослушателем. Марк изучал ландшафтную архитектуру в Лесотехническом институте штата Нью-Йорк, арендовавшем у Сиракьюсского университета здания и территорию. Его детство прошло в нью-йоркском районе Челси. Благодаря этому в двадцать один год он оказался не по летам ушлым и опытным — во всяком случае, мне так казалось. У него были друзья, имевшие мансарды в Сохо. Он обещал меня когда-нибудь свозить к ним в гости.

После лекций по религиозным культам у нас с ним возникали чисто дружеские, но от этого не менее страстные дискуссии на пройденные темы. Особо жаркие дебаты вызвала история шаманства и оккультизма. Зная намного больше меня о музыке и искусстве, Марк давал мне послушать записи Филипа Гласса. [15] Филип Гласе (р. 1937) — известный американский композитор минималист. Он с сарказмом рассуждал о таких вещах, как, например, любовь Жаклин Сьюзен к Этель Мерман. В нем воплотилось то, что моя мама считала главным достоинством Нью-Йорка, — культурная среда, хотя мама и не включала в это понятие любовные свидания «Мерм» и автора «Долины кукол».

Почему-то серьезность Стива, его заботливое внимание к моим болям и невзгодам вдруг отошли на второй план в сравнении с бесшабашностью Марка, который у нас все видел и все испытал. Когда я при нем начала рассказывать анекдот собственного сочинения («Почему процесс по делу об изнасиловании не упомянут в вашем резюме?..»), Марк захохотал и предложил свой вариант ответа, но Стив перебил, положив руку мне на плечо: «Ты ведь сама знаешь, что это не смешно, правда?» Марк разъезжал на машине, смотрел кабельное телевидение и сводил с ума девчонок. Он пил без меры, дымил как паровоз и не стеснялся в выражениях. Как и требовала его специальность, неплохо рисовал.

С самого начала он вел себя со мной честно и открыто. Год назад, когда мы познакомились на какой-то вечеринке, нас сразу потянуло друг к другу. Позже он рассказал, как трое ребят, заметив его интерес ко мне, позвали его в ванную.

— Имей в виду, Марк: эта телка была изнасилована.

— Ну и дальше что? — спросил Марк.

Они неодобрительно покосились на него:

— Тебе это нужно?

Но Марк был прирожденным феминистом. Его отец бессовестно бросил мать, променяв ее на молодую. Одна из его сестер была лесбиянкой и называла двух своих котов «девочками». Вторая сестра выучилась на юриста и работала в штате районного прокурора Манхэттена. Он прочитал больше книг Вирджинии Вульф, чем я, и познакомил меня с творчеством знаменитых феминисток Мэри Дейли и Андреа Дворкин. Он и сам стал для меня открытием.

А я — для него. Он сыпал именами и терминами, о которых я и слыхом не слыхивала, но на момент нашего знакомства я была единственной среди его знакомых жертвой изнасилования. Насколько он мог знать.

Я наслаждалась обществом Марка, но терпела и Стива.

— Сколько телохранителей нужно одной девушке? — спросила как-то Лайла, когда у меня вошло в привычку дважды в день болтать по телефону с каждым из них.

Мне нечего было ответить, кроме как сказать, что я никогда не пользовалась популярностью у мальчиков, а тут вдруг стала интересна двоим сразу.

Прежняя квартирантка, Сью, писала курсовую с элементами фотоочерка и бросила у нас кучу всевозможного грима. Однажды вечером, когда Пэт сидел в библиотеке, мне взбрело в голову попробовать себя в качестве фотографа модных моделей и отщелкать снимки Лайлы. Я ее нарядила. Заставила снять очки, и мы сделали ей жирную подводку глаз. Я не поскупилась на темно-синие и черные тени для век. Губы у нее стали густо-вишневого цвета. Она по моей указке позировала в прихожей, а я наводила объектив. Нам обеим это было в кайф. Я велела ей лечь на пол и смотреть вверх, а потом приспустить с плеча бретельку для фото, которое мы назвали «обнаженка». Я сыпала репликами, которые, как мне казалось, употребляют настоящие фотографы модных журналов, чтобы помочь моделям войти в образ. «Зной; ты в пустыне Сахара; эффектный мужчина приносит тебе бокал „пинья-колады“» или «Твой возлюбленный замерзает в Антарктике. Но у него в руках одна-единственная фотография, которая его согревает. Работаем. Покажи мне сексуальность, искренность и пронзительный интеллект». Когда Лайла не гримасничала, создавая требуемый эффект, она болтала. Я поместила ее перед высоким, в полный рост, зеркалом и взяла общий план, куда попала и сама. В кадре был ее профиль и руки в черных перчатках.