Амели Нотомб: Косметика врага

— Это дьявол?

— Называйте его как угодно.

— Мне все равно, как его называть. Я не верю ни в Бога, ни в черта.

— А я верю во врага. Есть Бог или нет — это еще надо доказать, а его всесилие и вовсе под вопросом. А внутренний враг то и дело напоминает о себе, и от него никуда не спрячешься. Я верю в него, потому что он непрерывно, днем и ночью, путается у меня под ногами. Этот враг изнутри разрушает все, что только может разрушить. Он против вашей воли обнажает червоточину, которая таится в любом предмете и в каждом человеке. Он высвечивает все, что в вас есть самого низкого, а заодно и подлость ваших друзей. Этот враг может замучить вас в один день. Он заставит вас ненавидеть самого себя. И если вам выпадет счастье встретить божественно прекрасную незнакомку, то по его приказу на ее небесных чертах вы различите печать смерти.

— Это он надоедает своими разговорами, когда пытаешься читать в аэропорту, в ожидании самолета?

— Да, в вашем случае это он. Быть может, он не существует вне вас. Вам кажется, что он сидит рядом, а он прячется у вас в голове или желудке и мешает вам читать.

— Нет, месье. У меня нет внутреннего врага. У меня есть только вполне реальный враг, который находится рядом со мной. Это — вы.

— Это вам так кажется. А я знаю, что мой внутренний враг сидит во мне и внушает мне чувство вины.

— Вины за что?

— За то, что я не помешал ему одержать надо мной верх.

— И вы портите мне кровь только потому, что тридцать лет назад съели кошкин обед? Вы просто сумасшедший, месье. Таких людей, как вы, должны лечить врачи.

— Какая забота о моем здоровье! Но я не нуждаюсь в вашем участии. Я разыскал вас, чтобы заразить своей болезнью.

— Вам это доставит удовольствие?

— Огромное.

— Надо же было попасться вам на глаза!

— Да, вам не повезло, милейший.

— Спасибо, что хотя бы предупредили.

— Я уверен, что вы об этом не пожалеете. Человек иногда думает, что ему не повезло, а на самом деле свалившееся на него несчастье может принести ему облегчение.

— Удивительно, как все зануды обязательно стараются найти себе оправдание. Корейский философ Ли Хван называл это песней комара. Если вас укусил комар, это уже само по себе неприятно, но комару этого мало — он еще должен прожужжать вам свое «бз-з-з», и можете не сомневаться — он поет что-нибудь вроде: «Я кусаю тебя ради твоего же блага». Если бы он кусал нас хотя бы молча!

— Ваша аналогия с комаром более чем уместна. После встречи со мной у вас тоже начнется мучительный зуд.

— Как я понимаю, рано или поздно вы от меня все-таки отвяжетесь: это уже обнадеживает. Можно поинтересоваться, когда вы планируете оставить меня в покое?

— Когда выполню свою миссию.

— Так вы пристаете ко мне, потому что выполняете какую-то миссию? Следовало бы принять закон против мессий. Милостивый государь, я не нуждаюсь в ваших наставлениях.

— Действительно, не нуждаетесь. Вы нуждаетесь лишь в одном — чтобы я заразил вас своей болезнью.

— А почему здорового человека нужно делать больным?

— Прежде всего, вы не так уж здоровы. Вы прекрасно знаете, что изнутри вас что-то точит. Вот почему вам необходимо заболеть. У Паскаля есть текст, которому он дал великолепный заголовок: «Молитва о том, чтобы болезни приносили пользу». Болезни и в самом деле могут приносить пользу. Вот почему вам надлежит заболеть. И я здесь для того, чтобы одарить вас этой милостью.

— Вы слишком любезны. Но сохраните свой подарок при себе, он мне не нужен.

— Вам все равно без меня не исцелиться. Согласно известной аксиоме: не заболеешь — не поправишься.

— И от чего же, по-вашему, я должен исцелиться?

— Зачем вы себя обманываете? Вам ведь очень плохо, Жером Ангюст.

— С чего вы это взяли?

— Я столько знаю о вас!

— Вы работаете на секретные службы?

— Да, на самую секретную из всех.

— Кто же вы?

— Меня зовут Тексель. Текстор Тексель.

— Опять вы за свое!

— Я голландец.

Жером Ангюст зажал уши руками. Теперь он слышал только легкий шум в голове, напоминающий отдаленный и неясный гул, который слышен в метро в перерыве между поездами. Вполне терпимое состояние. Жером видел, что губы приставалы продолжают шевелиться. «Вот чокнутый, — подумал преследуемый. — Он говорит, хотя знает, что я не слышу его. У него недержание речи. Но почему он улыбается и смотрит на меня как победитель? Ведь это я победил, потому что не слушаю его. Это я должен улыбаться. Но я не улыбаюсь, а он улыбается. Почему?»