Сюсаку Эндо - Скандал

– Среди моих друзей есть поклонники вашего таланта…

Сугуро промолчал, шагая с каменным лицом.

«Шато руж» размещался в неприметном трехэтажном здании, и, как в мотель, в него можно было въехать прямо на автомобиле, так, чтобы сохранить инкогнито.

– Не стоит нам заходить вдвоем, подождите здесь.

Оставив Сугуро в переулке, Кобари исчез за воротами. Сугуро уткнул подбородок в воротник плаща, и как только кто-либо проходил мимо, отводил глаза и принимал суровый вид монаха-аскета.

Кобари появился с женщиной средних лет. Она была в темных очках и походила на модельершу или хозяйку бутика, которых можно часто встретить на улицах Роппонги. Оказалось, что она управляющая гостиницей.

– Пожалуйста, входите. Вы, наверно, замерзли, – радушно обратилась женщина к Сугуро. – Этот молодой человек прилип как банный лист. Все спрашивает, знакомы ли вы с Моттян. Говорит, что, по его сведениям, вы к нам захаживаете, – она рассмеялась. – Это правда?

Сугуро попытался сразу же привлечь женщину на свою сторону.

– Прошу вас, подтвердите, что это клевета. Он, как я понимаю, репортер, пишет для желтой прессы. А теперь задался целью во что бы то ни стало сделать меня мишенью своих разоблачений. Но если он напишет обо мне то, чего не было и в помине, я подам на него в суд. Заранее извиняюсь за возможные неудобства, но тогда и вам придется выступить в качестве свидетеля.

– Это исключено. У меня известные клиенты, это нанесет ущерб репутации моего заведения.

– Тогда выкладывайте карты! – потребовал Кобари с триумфом.

– Ну, хорошо… Я покажу вам видео. Но с условием, что вы ничего об этом не напишете.

– Видео?

– Да, заснятое во время той вечеринки. Обещайте – если на ней нет этого господина, вы не будете ничего писать о моем заведении.

Кобари кивнул. Сугуро тоже не возражал. Следуя за женщиной, они вошли в еще пустующее здание, все пропитавшееся запахом выделанной кожи. Возле захламленного офиса находилась небольшая гостиная со скудной обстановкой: вылинявший диван и телевизор, на котором в качестве украшения стояла глиняная кукла из Хаката.

– Это картина Моттян!

Женщина глазами показала на картину, висевшую на стене. На грязно-желтом фоне была изображена закрученная улиткой спираль. Линия спирали – алого цвета.

– Я не понимаю абстрактной живописи, – сказал Кобари, мельком взглянув на картину.

Женщина, присев на корточки, вставила видеокассету и включила телевизор. Экран вспыхнул, побежали белые полосы, и вдруг появилась группа голых мужчин и женщин в узких масках, танцующих в просторной зале. Они не столько танцевали, сколько медленно раскачивались, точно деревья на ветру; некоторые женщины были уже в возрасте, с отвислыми грудями и животами, среди мужчин попадались уродливо толстые.

– Это происходило здесь?

– Нет, мы сняли специальное помещение. В честь третьей годовщины.

– Кажется, это гостиница в Ёёги. – Кобари с ходу назвал гостиницу. Женщина сделала вид, что не расслышала:

– В тот вечер все долго ходили вокруг да около, прощупывая почву… – сказала она точно с ностальгией.

– В каком смысле?

– Ну знаете, как боксеры в начале поединка. Впервые собрались вместе, надо было время, чтобы примериться друг к другу.

Картинка переменилась. К телу немолодой, распростершей руки и ноги женщины припали трое мужчин в масках. Камера бесконечно снимала, как неутомимо движутся головы мужчин, похожих на собак, жадно лакающих воду. В памяти Сугуро почему-то всплывали названия французских вин – «Медок», «Сент-Эмийон», «Антр-де-Мер». В отличие от прошлых лет, смотреть на то, как другие занимаются сексом, действовало на него угнетающе – наверно, сказывался возраст.

– Какая скука! – Кобари тоже, очевидно, быстро пресытился зрелищем однообразно повторяющихся движений, достал сигарету и, не зажигая, вертел в пальцах. – Одно и то же! Ничего индивидуального. Как им не надоест!

– Да, пожалуй, в тот вечер только Моттян смогла по-настоящему завестись, – пробормотала женщина. – Это было после.

– После?

– Да, вам придется еще немного поскучать.

Как она и обещала, еще какое-то время тянулись, сменяя друг друга, пресные сцены совокуплений. Позы и техника различались, но по сути все это была унылая круговерть бессмысленных, механических движений.

Внезапно изображение исчезло. Некоторое время экран оставался молочно-белым, как вдруг неожиданно появилось женское лицо с широко разинутым ртом. Глаза были открыты, но казались невидящими, на волосах – серые пятна, точно приставшие клочья ваты. Кобари наконец-то узнал ту самую девушку. Только без очков.