Стивен Кинг - Велотренажер

Картина пустой дороги все еще стояла на мольберте, улучшенный и более законченный вариант той, что была в подвале, на стене в алькове. Он отшвырнул ее прочь и на ее место поставил кусок картона размерами два на два фута. Он схватил ближайший к нему инструмент, которым он намеревался сделать шедевр (этим инструментом оказалась шариковая ручка UniBall Vision Elite) и стал рисовать. Он рисовал на протяжении нескольких часов. В какой-то момент(он помнил это только смутно) ему захотелось отлить и он почувствовал струящееся по ногам тепло. Но его слезы не прекращались до тех пор, пока он не закончил рисунок. Затем, когда к его счастью, слезы высохли, он отступил назад и посмотрел на результаты своих трудов.

Это был гараж Карлоса, октябрьским днем. Собака, Пепе, стояла напротив него с поднятыми ушами. Собаку привлек звук выстрела. На картине не было и следа от Карлоса, но Сифкиц точно знал, где лежит его тело-слева, рядом с рабочим столом с тисками. Если бы его жена была дома, она бы услышала звук выстрела. А если ее не было — она могла уйти за покупками, или, что более вероятно, на работу — то оставался час или два прежде чем она придет и обнаружит его.

Под картиной он небрежно написал — ЧЕЛОВЕК С РУЖЬЕМ. Он не мог вспомнить, когда он сделал эту надпись, но эти слова, написанные печатными буквами были его рук делом и правильным названием для картины. Человека на ней не было, так же как и ружья, но название тем не менее было правильным.

Сифкиц подошел к дивану, сел на него и обхватил голову руками. Его правая рука отчаянно болела от долгого сжимания непривычного, слишком маленького орудия рисования. Он пытался убедить себя в том, что это был просто плохой сон и что картина была его результатом. Что никогда не существовало никакого Карлоса и Компании Липидов- и то и другое было результатом его собственного воображения, толчком для работы которого послужила легкомысленная метафора доктора Брейди.

Сны исчезли, но те картины, которые он в них увидел остались- телефон с трещиной в бежевом корпусе, микроволновая печь, чаша с бананами, глаза его собаки. Он ясно их видел, яснее чем когда бы то ни было.

В одном он был уверен, о чем и сказал сам себе — с этим чертовым велотренажером покончено. Доездился чуть ли не до безумия. Если бы он продолжил в том же духе, то вскоре отрезал бы себе ухо и отправил его почтой не своей девушке (ее у него не было), а доктору Брейди, который, конечно же, был в ответе за то, что с ним случилось.

" С тренажером покончено", — сказал он, все еще обхватывая руками голову. " Может стану ходить в Фитнесс Бойз или еще куда, но с этим гребаным велотренажером покончено".

Но в Фитнесс Бойз он так и не пошел и через неделю, прошедшей без тренировок (он занялся ходьбой, но это не было тем же самым — на тротуарах было слишком много людей и он тосковал по тому покою, который царил на его дороге в Херкимер), он больше не мог выносить всего этого. Он работал над своим последним проектом, которым была иллюстрация в стиле Нормана Рокуэлла для кукурузных чипсов Фритос, ему позвонил его агент и парень из рекламного агенства, который отвечал за работу с Фритос. Чего раньше с ним не случалось.

Но хуже всего было то, что он не спал.

Постепенно видения из того сна становились все более размытыми, и он решил, что только картина гаража Карлоса, которая враждебно смотрела на него из угла комнаты возрождала и оживляла их, также как струя воды, возвращает к жизни измученное засухой растение. Но он не мог заставить себя уничтожить картину (хотя ему этого очень хотелось), поэтому он развернул ее так, чтобы кроме стены она ничего больше не видела.

В тот день он спустился на лифте в подвал и сел на велотренажер. И как только он зафиксировал свой взгляд на стенной проекции, велотренажер снова превратился в его старенький трех-скоростной Роли и он продолжил свой путь на север. Он пытался убедить себя в том, что чувство, как-будто его кто-то преследует было мнимым, просто он все еще находился под воздействием того сна и неистовых часов, проведенным им у мольберта. На какое-то время это сработало, несмотря на его сомнения. У него на самом деле были серьезные основания сделать так, чтобы это сработало. Но главным было то, что он снова смог спать до утра и продолжать работу над заказом.

Он закончил работу над картиной, изображавшей пареньков, совместно поглощающих Фритос в идилии пригородного бейсбольного поля на возвышении для питчера, отправил ее с посыльным и на следующий день получил чек на десять тысяч двести долларов с запиской от Барри Касселмана, его агента. " Вы немного меня напугали, уважаемый.", говорилось в записке, и Сифкиц подумал: " И вы в этом не одиноки, уважаемый".