Мартин Эмис - Информация

— А теперь пошевеливайся. Не хочу, чтобы вы столкнулись с Лизеттой на лестнице.

Гвин встал, снял пиджак и сказал, не вполне искренне, что постарается управиться побыстрее.

Из-за лотков вышел человек, и Марко мгновенно отверг его как не имеющего абсолютно никакого отношения к его, Марко, миру. Но тут мир Марко стал падать, рушиться, проваливаясь сквозь искривленные небеса. В ушах у Марко раздался треск рушащегося мира.

Человеческое лицо и фигура настойчиво двигались Марко навстречу.

— Марко. Я — Стив, помнишь? Я знакомый твоего папы.

Незнакомая рука протянулась к мальчику. Марко ее не взял. Но продолжал стоять на месте, униженно опустив голову. Марко был современным ребенком, и он знал, что мир состоит из вещей близких, личных — и внешних катастроф. На него словно упала тень беспокойного, тревожного света. Грозового света, летнего грома.

— Мариус ждет нас за углом. Я хочу рассказать тебе сказку. Пойдем. У меня в фургоне есть котята.

И к Марко снова протянулась рука. И снова Марко ее не взял. Они пошли. Чтобы не отставать от своего провожатого, Марко не трусил следом, а шел и бежал, а потом снова шел и снова бежал.

— Тебе помочь?

— Одному легче нести. Смех, да и только.

Они выпили вина больше, чем в их возрасте можно выпить без последствий, за вином последовал бренди, с которым Ричард успешно справился, пока Рори расплачивался по счету. Пройдя тысячу метров по Лэдброук-Гроув среди людских и механических миазмов, Ричард почувствовал, что он до омерзения пьян. Поднимаясь по третьему пролету лестницы, он рассуждал о том, что, скорей всего, у «Брожу среди чудес» было продолжение, которое Гвин тоже стащил у Тада… Ричард периодически приваливался к стене, но потом снова выпрямлялся. Расползшиеся по стенам и потолку велосипеды отдавались у него во рту привкусом металла и машинного масла. Ричард открыл дверь, за которой начиналась еще одна лестница.

— Эверест, — сказал Рори.

Ричард отважно двинулся вперед, шатаясь от стенки к стенке; шланг пылесоса все туже затягивался у него на шее, и Ричард уже стал подумывать, что самоубийство не такая уж плохая вещь, потому что в жизни слишком много приходится носить и таскать всякой всячины, и слишком долго рыться в кармане, пока не найдешь ключи, и слишком много мотаться из одного места в другое…

— Это все выйдет наружу, — сказал он. — Всегда выходит.

То половица крякнет, то тихо скрипнет дверь.

Гвин услышал Ричарда. Тело его напряглось; впрочем, оно уже и так понемногу напрягалось. И знаете, что он сделал? Он зажал раскрасневшиеся после ванны уши Джины. Крепко зажал.

Что происходит при столкновении галактик? Чаще всего — ничего. Звезды расположены не так плотно, как скопления, которые они образуют. Галактика проходит сквозь галактику. Антигалактика проходит сквозь антигалактику. Места хватает всем.

Ричард снова стоит на улице. И тут его история заканчивается — на улице с ее двойным рядом домов, выстроившимися вдоль тротуаров машинами и антикомедией яблоневых лепестков, осыпающихся на ветру.

Ричард обернулся. Он знал, что ни в его прошлом, ни в будущем не было и не будет ничего столь же неподражаемо жалкого, как фальшивая улыбка, которую он выдавил из себя для Рори Плантагенета: улыбка — среди лунных пятен и теней его постаревшего лица. Память об этой улыбке пребудет с ним до его последнего часа; еще тридцать лет он так и будет стоять, зажав уши руками, чтобы не слышать своего крика смертельно раненного существа, чтобы заглушить память об этой улыбке.

Многое ли успел увидеть Рори? Ричард не знал. Многое ли успел увидеть Ричард? Он не знал. Ритмичные движения головы, розовый махровый халат. Они видели достаточно. Нет, хватит…

— Наверное, ты уже догадался, — сказал Ричард Рори, — что мы решили тебя провести.

— Я не понимаю.

— Да, да. Околпачить. — Ричард пожал плечами и опустил руки. Какое-то недоброе веселье завладевало им. Английский язык ничем не мог ему помочь — решительно ничем. — Просто мы задумали небольшой розыгрыш. Мы втроем. Хотели посмотреть, как далеко это может зайти. Попусту оторвали тебя от дел. Все это сплошная выдумка. Извини. Пожалуйста, прости, Рори. Прости, Рори. Прошу тебя.

Гвин решил, что настал подходящий момент покинуть Кэлчок-стрит, и он лениво, вразвалку стал спускаться по ступеням, засунув руки в карманы. На взгляд Ричарда, он выглядел дьявольски красивым. И снова — невозможно забыть — те бесчестные уста, Ричард и это теперь сложил к ногам Гвина.