Алексей Саморядов - Праздник саранчи

Ермаков и якут, сев для удобства на колени, стали бить из винтовок по прожекторам. Один погас тотчас. По второму ударили залпом и тоже погасили.

— А?! — закричал радостно Александр.

— Да! — ответили ему, радостно мужики.

— Можете воевать, курицыны дети? Махотин!

— Я! — сзади него вырос Филипп Ильич.

— Ну, давай, стратег! — Сафронов оглядел его. — Бери людей и на лыжах иди вон туда! — он показал на холм. — Посмотри, что у нас слева.

— Есть!

— Они нас потеряли, раззявы! — глядя в бинокль на автоматные трассы, сказал Александр. — Чего они вправо-то бьют?

Лопнуло с шипением, вверху снова зажглась ракета, осветив машину с прожектором, цепь, двигавшуюся впереди, и двух солдат, возившихся за машиной с ящиками.

Один из них вдруг вскрикнул, бросился к машине, но тут же, закрыв голову руками, упал в снег. Другой с широко раскрытыми от ужаса глазами, вставал тихо, передергивая затвор у автомата.

Прямо на него, страшные в неверном свете, неслись собаки, а за ними на нартах сидели страшные люди с винтовками и шестами.

Одни нарты встали в десяти шагах, и солдат увидел ствол, направленный ему в живот, и улыбающееся лицо Путятина.

— Как фамилия, сынок?

— Морозов… — тихо сказал солдат.

— Ты, Морозов, автомат положи к ногам, а сам покури пока…

Упряжки, одна за другой, проносились бесшумно и лихо мимо солдата и разом исчезали, ныряя с холма…

Ударило тяжело, взорвавшийся снег накрыл упряжки белой лавиной.

— Веером расходись! — Закричал Сафронов, погоняя собак. — Оп-оп-оп-оп!

Нарты шли в ряд, как на гонках, неслись со скоростью машины.

Еще один снаряд взорвался позади. Александр обернулся. Справа, метрах в десяти неслась другая упряжка. Митренко, распластавшись на нартах, погонял собак лежа. Глянув на Александра, он улыбнулся ему всеми своими железными зубами.

— …Оп-оп-оп-оп!

Где-то вверху и в стороне заработали винты.

— А-а! — радостно закричал Митренко. — Сейчас они нас сверху агитировать будут.

— …Оп-оп-оп-оп!

Два вертолета, светя прожекторами, прошли над ними наискосок, стали разворачиваться для захода.

— Не останавливайся! — кричал Сафронов. — Бей по прожекторам! — он бросил шест, лег на спину, задрав винтовку.

Вертолеты пошли навстречу, стреляя из бортовых пулеметов. Два взрыва легло позади нарт.

Они снова развернулись, пошли еще ниже, почти над тундрой. Один из прожекторов погас, подбитый. Взрыв накрыл третью от Сафронова упряжку, разметав собак и пылающие канистры со спиртом.

— Ермакова убило, — крикнули оттуда.

Часть упряжек заворачивали влево. Где-то истошно визжал Лазарь.

— Поворачивать назад надо! Всех перебьют!

Сафронов остановил собак, соскочил, матерясь, сбросил с нарт две искореженных пулями канистры. Из канистр на снег хлестал спирт.

Рядом приостановился Потемкин:

— Жив?

— А чего мне будет? — отозвался Сафронов сердито.

Он снова вскочил на нарты, погнал собак:

— Сволочи, и людей перебьют, и товар попортят! По винтам, по винтам бей! — закричал он.

Вертолеты заходили им навстречу, отсвечивая серыми брюхами. Нарты неслись прямо на них все быстрее.

Путятин поднял над головой пробитую канистру, и струя спирта полилась ему в глотку. Утершись, он махнул канистрой вертолетам:

— Ваше здоровье! — отшвырнув далеко канистру, взял винтовку. — Оп-оп-оп-оп!

Вертолеты, цепляя брюхами снег, стреляя из всех стволов, пошли навстречу. Нарты летели на них, не сворачивая, погонщики, лежа на нартах, били из винтовок…

Безлюдная снежная пустыня молчала. Низкое солнце клало длинные тени под холмами. Вдалеке показалась черная точка, донесся лай собак.

Одинокие нарты быстро приближались, на нартах сидел Махотин. Объезжая холмы, он внимательно оглядывался. Вдруг встал, перехватив винтовку.

В стороне, в шагах в ста, на холме стоял Сафронов. Филипп Ильич, обрадовавшись, повернул собак к нему.

— Где вертолеты? — спросил Сафронов хмуро.

— На юг ушли вертолеты.

— А ты что, один?

— Один. Остальные, кто жив, на юг повернули. Лазарь нас смутил. Я тоже повернул, опомнился потом, за вами пошел. Сутки уже вас ищу.

Александр устало сел на снег, помолчал, оглядывая безлюдную тундру:

— Собака Лазарь! — он ударил себя по колену. — Сколько живых осталось?

— Не знаю, — Махотин оглядывался, ища остальных. — А ты-то как?

Александр, вздохнув, поднялся, пошел с холма в лощину, свистнул.

Снег в лощине зашевелился. Откидывая шкуры, присыпанные снегом, из нор полезли люди и собаки. Люди отряхивались, проверяли оружие. Тут же быстро отрывали заваленные снегом нарты.