Ююко Такэмия - ТораДора! - 2

Рюдзи незаметно вздохнул.

Так значит, Ами завидовала Тайге. Тайга завидовала Ами, да так сильно, что даже забилась в угол и хныкала в одиночестве. Каждая из них страстно желала обладать тем, что было у другой. Возможно, из-за этих чувств они и не могли поладить друг с другом. Их чувства всегда бы находились в конфликте, а потому добрые, светлые отношениях, как между Тайгой и Минори — такое было абсолютно невозможно. Тут в самом деле ничего нельзя было поделать. Определённо.

Однако, была лишь одна вещь, которую он хотел сказать от лица Тайги. Это касалось того пункта, о котором Тайга, «не скрывающая своих чувств», не рассказала никому, кроме Рюдзи, и который отчаянно пыталась изменить.

— «…Кавасима, у тебя есть Китамура, так?»

— «Юсаку?»

— «Этот парень по-настоящему беспокоится о тебе и дорожит тобой. Уверен, он бы принял тебя такой, какая ты есть; всё-таки, он ради тебя даже упал в канаву».

— «…Ты прав. Но… Юсаку — под запретом».

Часть её волос в этот момент шевельнулась, скрывая от Рюдзи лицо Ами.

— «Ведь у Юсаку уже есть „одна девушка, которая ему очень нравится“».

— «…Э?»

Мысли в его голове замерли.

Рюдзи вдруг вспомнил, кому признался в любви Китамура почти сразу же после поступления в школу — Тайге. Однако, Китамура ясно сказал Тайге, что им стоит остаться просто друзьями. Независимо от того, приняла ли этот факт Тайга или нет, не было как будто никаких признаков, что это она ему нравится. По крайней мере, на данный момент. Но тогда кто? Если это какой-то близкий человек, тогда Минори? Или, может, Мая? Или, возможно…

— «Такасу-кун…»

Его сердце ёкнуло от неожиданности.

Изогнувшись, как кошка, Ами молча поднесла своё лицо совсем близко. Он чувствовал в её дыхании запах молока, и, не в силах даже взглянуть ей в лицо, попытался отползти назад. Однако, его спина почти сразу упёрлась в стену.

Ами не стала придвигаться ближе.

Вместо этого она как будто притягивала его своими влажными янтарными глазами.

— «…Такасу-кун, если бы я показала тебе настоящую себя… что бы ты сделал?»

— «Ч-что сделал бы, говоришь».

— «…Полюбил бы меня?»

На весь мир опустилось безмолвие.

Рюдзи нечаянно зацепил ногой стол, и посреди этой тишины пустая чашка скатилась на татами.

Расстояние между их лицами, всё, что их разделяло, было пять сантиметров.

В последний момент она всё обернула в шутку, губы Ами сложились в улыбку.

— «…Да не~т, пошутила я. Что, сердце колотится?»

…Или по крайней мере, это должно было быть шуткой.

— «Ничего себе…»

Кажется, счесть это шуткой могли бы только двое её непосредственных участников. От звука нескольких нагруженных полиэтиленовых пакетов, брошенных на татами, Рюдзи чуть не подскочил.

Инстинктивно обернувшись, Ами в итоге оказалась на нижней половине тела Рюдзи.

Непроизвольно глядя в том же направлении, Рюдзи невозмутимо держал её за талию.

— «…Я-тян… Неужели это не случайность?… То есть… Когда я пошла в магазин, а Китамура-кун и Тайга-тян упали в канавы… Тогда, значит… М-м… А~х, что же мне делать?!»

В позе, напоминающей «Крик» Мунка, [44] «Крик» (норв. Skrik ; 1893–1910) — группа картин, выполненных в жанре экспрессионизма норвежским художником Эдвардом Мунком, изображающая исполненную отчаянием фигуру на фоне кроваво-красного неба. Ясуко со своим обычным выражением приложила обе руки к лицу и беспокойно раскачивалась туда-сюда.

В прихожей за её спиной был весь вымокший в грязной воде Китамура. Выглядел он ужасно. Он стоял, опираясь на деревянный меч и сдвинув к самой переносице погнутые очки.

Такая же промокшая Тайга…

— «…Быть не может…»

Тайгу Китамура нёс на спине, и от одного этого она широко раскрыла глаза и молчала.

Неожиданно увидев всю эту сцену, Инко-тян в углу комнаты, всеми забытый, неслышно ронял перья со всего тела.

Третий этаж старого школьного здания.

Хотя школьный день только что закончился, в коридоре было сумрачно, и других учеников не было видно. Испорченные лампы дневного света иногда начинали жужжать и моргать, заливая унылым светом и без того уже мрачное лицо Томии Коты, пока тот шёл.

Наконец, он оказался перед дверью, на которой был скотчем приклеен клочок бумаги с несколькими словами, которые кто-то небрежно нацарапал карандашом.

Там было написано: «Комната школьного совета».

«Ха-а». Кота вздохнул и со скукой в глазах посмотрел вниз на разболтанную дверную ручку. Он размышлял, был ли хоть какой-то смысл ходить сюда каждый день…