Татьяна Веденская: Вторая половина Королевы

– Ты не глупая, совсем не дура. Начальница твоя – куда большая дура.

– Она просто не программист, – вступилась я за Оксану. В конце концов, это было несправедливо, ведь именно она изначально заметила неполадки и настояла на том, чтобы мы во всем разобрались. Хотя сейчас будет самым лучшим для нее, если я промолчу.

– А ты программист. И раз ты все так хорошо поняла, должна понимать, что такие вещи нельзя отменить просто потому, что ты так захотела. Давай с тобой поговорим, как взрослые люди. Идет?

– А до этого как мы говорили? Как слепой с глухим в детском саду?

– Ты ведь разумная девушка, Ромашина? Наверное, жить хочешь? Я знаю, ты не имеешь никаких причин мне доверять, но сейчас, в этих обстоятельствах, мне было бы гораздо удобнее иметь тебя на своей стороне, чем против меня. Потому что кое в чем ты права: раз уж ты вернулась из смоленских лесов, убивать тебя сейчас было бы неразумно. Особенно учитывая, что именно сегодня, черт его знает как, но ты, кажется, нанесла вред всему нашему делу. И мне нужно, чтобы именно ты этот вред устранила. Поэтому я хочу, чтобы ты хорошо поняла, насколько я опасный человек.

– Думаю, я это и так прекрасно понимаю.

– В таком случае тебе не помешает узнать, что я еще и щедрый человек. Работать со мной – одно удовольствие. Сделай то, что нужно, раскодируй систему, и я не только не трону ни тебя, ни твоего любовника, которым ты дорожишь. Я заплачу вам денег.

– Денег? – опешила я.

– Да, денег. Что тебя в этом удивляет? Ведь ты же понимаешь, что все это делается ради денег.

– Сколько денег вы готовы мне дать в таком случае? – спросила я, пытаясь тянуть время, а заодно протестировать почву. Вельдин явно решил, что мне известно если не все, то почти все. Проблема была в том, что мне почти ничего не было известно. Только то, что я ему уже сказала. Вирус действовал по времени. Его долго по крохам внедряли в нашу систему и, видимо, тестировали – тоже придерживаясь определенного графика. Время – оно было тут ключевым.

– Вот это уже по-нашему, – довольно кивнул Рустам Тимурович. – Сколько денег ты хочешь? Сто тысяч? Двести? Триста?

– Эге-гей, да вы что, это же просто копейки! – возмутилась я. Честно говоря, я ожидала предложения куда более щедрого, чем средняя зарплата менеджера-управленца.

– Пятьсот? Сейчас, при нынешнем курсе доллара это не так уж и мало, – возмутился Вельдин. До меня дошло, что он предлагает мне денежные средства в иностранной валюте. Да, это, конечно, другие деньги. Интересно, до каких теоретических цифр он готов дойти.

– Берите как минимум впятеро больше при таких-то ставках, – тихо пробормотала я. Вельдин замолчал, раздумывая над тем, что я сказала. Я решила усугубить ситуацию. – Имейте в виду, я не буду работать под дулом пистолета и без аванса.

– Аванс? – выдохнул Вельдин.

– Вы помните «Место встречи изменить нельзя»? – вспомнила я. – Сберкнижка.

– Что? – переспросил он. Господи, ни Гребенщикова, ни теперь вот Вайнеров. Что за человек наш начальник охраны?

– Если вы переведете мне деньги на счет, снять вы их уже не сможете. Уже меньше причин меня убивать. С другой стороны, если я связана с вами деньгами, то буду молчать о ваших делах, как рыба, что не так уж и плохо для вас, ведь только я могу показать полиции место, где вы, к примеру, выкинули меня с вертолета. Маршрут полета ведь наверняка скрыть не получится. И тех, кто сидел в вертолете. А это наверняка были только мы с вами. Такие вещи кто-нибудь обязательно да знает. Кто-нибудь мог видеть, как вы меня несли – бесчувственную. За деньги я скажу, что мне стало плохо и вы отвезли меня в больницу. Вы герой, а я – миллионер. Все счастливы. Или нет.

– Два с половиной миллиона… – протянул Вельдин. – Губа не дура.

– Для вас это будут семечки, – пожала плечами я. И только тогда, только в тот момент, когда Рустам Тимурович сказал, что должен обдумать мое предложение, я поняла, что речь идет о чем-то огромном. Не о простом ущербе нашей сети, не о краже информации и вообще ни о чем таком, о чем мы думали или говорили с Оксаной. Мы ошибались во всем, кроме того, что вирус активируется в определенное время. Это было ключом. Что-то происходило в нашем «Муравейнике» в половине первого ночи, под утро и в районе трех часов дня, происходило каждый день, без выходных и перерывов, не меняя времени работы. Я ломала голову, но ничего не могла придумать, пока вдруг… вдруг я не вспомнила один разговор, который случайно, мельком слышала и совершенно забыла. Мне показалось, что я нашла маленький, но самый необходимый кусочек пазла. Все стало предельно просто и при этом невероятно сложно.