Тимофей Ермолаев - Моха и другие

— Ну как же ты надоел мне, урод! — завопила Настя. — Завтра же попрошу своего лучшего друга разобраться с тобой, и ты загнёшься, гад!

Моха испуганно отпрянул от Насти.

— Ну вот, — сказал он расстроено. — А если бы я был программистом, ты бы со мной дружила?

Настя не отвечала.

— Однажды я жил у одного программиста, — человек-муха сел на бордюр и предался воспоминаниям. — Честно говоря, он был немного сумасшедший. Хотя у него было неплохо. Он был неряхой, и на столе у него было всегда много крошек или даже сладких пятен от сгущённого молока…

Злость Насти куда-то улетучилась. Она села рядом с Мохой и задумалась. Человек-муха вдруг застонал.

— Ой, — сказал Настя. — Это, наверное, рана болит? От иголки?

— Да, — признался Моха. — Пару миллиметров в сторону — и ты разбила бы мне сердце. И тогда мне было бы намного хуже.

— А у тебя есть сердце? — недоверчиво хмыкнула Настя.

— Подозреваю, что да, — Моха осклабился.

Они помолчали, рассматривая низкое зимнее солнце.

— Хочешь мороженого? — неожиданно предложил человек-муха.

Настя потрогала сосульку на носу и спросила:

— А у тебя есть деньги?

— Нет, — Моха захихикал. — Я никогда ничего в жизни не покупал.

— Не хочу.

Моха пожал плечами.

— А что ты хочешь?

Настя опять не ответила.

— Слушай, может быть, ты хочешь всё, совершенно всё изменить? Изменить полностью всю свою жизнь? Хочешь стать мухой?

— Фу! — Настя смешно наморщила нос. — Не хочу, конечно!

Про себя Настя представила, на что бы она садилась, будучи мухой, но не произнесла этого вслух из вежливости. Но зато у неё было встречное предложение:

— Может быть, лучше ты станешь программистом?

— Я уже довольно старый, — Моха понурил голову. — И к тому же я тупой. Я даже писать не умею. А читаю только печатными буквами.

— Вот видишь, — Настя развела руками.

Девочка и человек-муха устроились рядом на заснеженном тротуаре и замолчали. На них падали лучи садящегося солнца. Они заворожено, с какой-то грустью, наблюдали за закатом. Они сидели совершенно неподвижно и вместе с тем неслись по незримой реке времени. Наверное, им было немного печально, потому что эта река несла их к излучине, после которой они расстанутся, возможно, навсегда. Секунды вереницей уносились в безвестность. Солнце исчезло за горизонтом, ещё какое-то время оно подсвечивало облака, но потом небо совсем потемнело.

— Моха? — позвала Настя.

Человека-мухи рядом не было.

Февраль 2003 г.; 24 июня 2008 г.

Жила-была девочка Настя. Ей было девять лет. И как-то так получилось, что не было у неё друзей. То есть подруги, с которыми можно было бы поболтать на каком-нибудь скучном уроке, у неё были, но… Насте хотелось чего-то большего. Чего-то другого.

И вот, одним мартовским вечером Настя надела пижаму, залезла в постель, взбив повыше подушки, и пристроила на коленях блокнот. Большой блокнот, который коллеги по работе подарили её маме, а мама передарила его Насте. В руках девочки был зелёный, словно крокодил из мультфильма, фломастер. Настя нарисовала овал, вот такой:

Что это? Яйцо? И что из него, интересно, должно вылупиться? Какое страшилище? Настя задумалась. Покусав кончик фломастера, она нарисовала жирную точку, а потом ещё одну.

А дальше процесс творчества пошёл быстрее. Настя нарисовала носик, бровки (да-да, это была чья-то рожица!) и даже тело, которое было похоже на огурец и крепилось к голове двумя чёрточками.

Уши Настя рисовать не решилась — она боялась, что они у неё плохо выйдут. Поэтому, чтобы завершить лицо, ей оставалось нарисовать лишь рот. Но тут по нелепой случайности рука её дрогнула и улыбка у человечка получилась немного кривоватой.

«Ну, ты и так красивый, — успокоила себя Настя. — Вот только лысые мне не очень нравятся». Так человечек получил недлинную, но густую шевелюру.

— Наська, ты ещё не спишь? — в детскую заглянула мама Насти, Ирина; она работала журналистом.

— Сейчас, мамочка, одну минуточку, — серьёзно ответила девочка.