Так что жизнь моя вся прозрачна как стеклышко незачерненное. А если местами помутилось стеклышко, пятнышки там или сколы нечаянные, так это от возраста. Все-таки уже пятьдесят… Стоп! Пятьдесят ведь так и не исполнилось. А хотелось всё-таки отпразновать грандиозно. Но не вышло. Потому что Лусинция хахаля завела, и я Лусинцию убил. Или еще нет? Я ведь ее уже убил много раз, много раз…
Я вошел в Луськину комнату. Луська лежала на кровати, красивая, чистенькая после ванны, с пушистыми, уже высушенными моим феном волосами, я зачарованно смотрел на нее. Мне показалось, что в дверь позвонили. Я открыл. Хахаль стоял на пороге и смотрел нелюбезно. «Сгинь отсюда, – глядя поверх его головы, сказал я. – Это ты ее довел. Она меня так любила, а ты мешал. Она не могла разорваться между нами, но сердце ее разорвалось, не выдержало. Легла в горячую ванну и – всё. Сгинь!». Хахаль сгинул, будто сдунуло его. Через час я открыл дверь на звонок и увидел его. Он вошел, вытащил что-то из-под плаща и… больше я ничего не помню.
Очнулся я через неизвестный мне промежуток времени, непонятно где. Помнил не памятью, а каким-то другим чувством дивный, стремительный пролет через сияющее пространство, успел заметить мою дорогую Лусинду в нежно-воздушном одеянии, она послала мне ручкой поцелуй, и я, счастливый и тоже воздушно-невесомый, свалился куда-то и очутился в странном месте, где не было ни пола, ни стен, ни потолка, но я стоял на ногах, как обычно, хотя и не ощущал, где верх, где низ, но почему-то это меня не беспокоило. Просто я был «где-то», но постепенно это «где-то» оформилось в привычные образы, появились стены, словно наспех слепленные из больших воздушных кусков сладкой ваты, которую я ел в детстве, хотелось ткнуть в них пальцем и палец облизать, но пока не до того было. И пол будто определился под ногами, но потолка все еще не было, вместо него клубилась наверху светлая, меняющая оттенки, дымка и уходила ввысь как в воронку, я догадался – в бесконечность. Я почувствовал вдруг, что я не один и не ощутил уже того счастья, с которым летел, и твердо сказал, опережая вопрос:
– Это не я.
– Хм… – услышал я, непонятно с какой стороны.
– Она легла в слишком горячую ванну и уснула, – пояснил я.
– Может быть, – не слишком уверенно произнес невыразительный голос.
– У нее было слабое сердце, ей нельзя было в ванну, только душ… а душ сломался, – пробормотал я.
– Ну, – сказал голос.
– Я не умею чинить технику! – закричал я.
- Знаю, – подтвердил голос. – А ломать?
– Что ломать?
– Технику. А еще воду холодную перекрывать.
– Это не я. Это водопроводчик внизу в подвале работал. Совпало так. Она в ванну, а он перекрыл. Раз ты всё знаешь, то и это должен знать…
В ответ я услышал вздох. Помолчали.
– Ладно, – согласился голос. – А очки? А курица? А…
Дальше пошло перечисление разных моих поступков, о многих из них я давно позабыл.
– Ну и что? Ерунда, мелочь.
– Потому что не поймали, – будто согласился голос. – А вторая жена? – без уверенности спросил голос, но чуть оживился.
– А что такое? Она сама выпрыгнула ночью в окно и разбилась. А я испугался, что будет следствие и заявил, что она пропала. Ну ты же видел, или… нет?
Голос не ответил, только опять послышался тяжкий вздох.
– Ну так… это всё, – сказал я, – больше ничего за мной не числится. Верни меня обратно, я полтинник отпраздновать хочу. А его, хахаля, накажи, ведь это он меня убил, а не я его.
– Убил, – согласился голос без выражения. – Ты хотел, а убил он.
– Чего я хотел? – запротестовал я. – Если бы я хотел, то я…
– Убил бы его? Мужчину? Нет, не убил бы, ты ведь трус. Так что там с водопроводом?
– Сам знаешь, – буркнул я.
– Знал бы, не спрашивал. Заснул я на один час. Раз в десять лет я сплю один час. И некоторые в это время… – в голосе проявилась досада.
– Так, – сказал я. – Ты заснул, а я виноват. Так выходит? Лучше казнить десять виноватых, чем одного невиновного. Кстати, а какое наказание?
– За что? – недовольно спросил голос. Похоже, я начал его доставать, эмоций прибавлялось с каждым мгновением.
– Ну, за убийство хотя бы.
– Но ты же не убил. Так что и знать тебе не нужно. Но грехов у тебя и других хватает.
– Грешков, – уточнил я, веселея.
– Ну да, ну да. Сейчас я тебя отведу к Лусинции, и ты с ней встретишься, помилуешься…
– Какой Лусинции? К Луське, что ли?.. Не-е-т!!
«Н-е-е-т!!» – продолжал кричать я, уже проснувшись. Сел на постели и огляделся. Лусинция смотрела на меня из рамки с черной лентой. В дверь звонили, звонили. А внутри что-то щелкало, щелкало без перерыва.
Читать дальше