Римма Глебова - Мистические истории

Марина в тот раз перепугалась до смерти. Забыла про любовь, про нечестного юношу, один страх владел ею, и она через несколько дней, тайком от родителей, накупила через опытную подругу нужных таблеток и избавилась от последствий опрометчивого приглашения в гости. Уже после поняла, что могла бы и не спешить. Алон так донимал ее своей любовью, так настаивал на немедленном «союзе на всю жизнь», что надо было побежать с ним жениться, да и всё. Он был бы настолько счастлив, что и не понял бы ничего… Нет, глупа была, не догадалась. Союз все равно состоялся, ведь ее надежды на продолжение страстной любви окончательно испарились. Хотя несколько тайных встреч еще случились, а одна даже после заключения «союза», но уже ни к чему хорошему эти встречи не привели, только еще большую горечь оставили. А потом они с Алоном уехали в другие места, достаточно далекие от проживания предмета страсти, и так и жизнь прошла, пролетела… почти вся.

Мара первые несколько лет надеялась, но бездетность не отступилась от нее. Что-то было повреждено в организме, невозвратимо, невосполнимо. И душа тоже была повреждена. Мара знала, что одна любовь на всю жизнь – не пустые слова, на себе ощутила. И у Алона одна, и у нее одна. Но Алон счастлив, а она нет, никогда. Он с ней, любящий и нежный, а она не с ним, у нее душа повернута назад, и нежность его и любовь часто досадны ей. Хотя этого не видно. Тот кто любит, слеп, обычное дело. Тем более, что притворство у женщин в крови. У лучших, у худших, не важно – у всех.

*

… Калитка уплыла из-под руки Мары, и…

… Счастью Марины не было предела. Она незамужем, она свободна, она беременна, она влюблена… сейчас, сейчас она найдет его, и скажет, что им нельзя расставаться, просто он еще не понимает этого, он не знает еще ничего о настоящей любви, а она знает всё. Знает, что любовь не проходит. Всё проходит, а любовь нет. И ребенка надо непременно родить, потому что другого может не быть. Она оттолкнула от себя руку Алона и ушла, не оглядываясь.

Марина скоро нашла его, своего любимого, и они стояли и смотрели друг на друга. «Я так счастлива, – сказала она тихо. – Я скоро рожу ребенка. Но ты не беспокойся ни о чем. Я сама, сама буду любить его». «То есть как? – изумился он. – А как же я? Ты говорила, что любишь меня, а теперь бросаешь? А? А ребенок разве не мой? А?». «Он мой будет. Я могу даже уехать, если ты этого хочешь». «Ты за кого меня принимаешь? Чтобы я! Я!? Отказался от своего ребенка?! Ни-ког-да. Мы поженимся! Да! Что ты так смотришь на меня? Ты мне не веришь? Или ты меня просто испытываешь, и никакого ребенка нет и в помине?..». «А если ребенка нет, то мы не будем жениться? Но он когда-то ведь будет, потом…». «Ну, потом, это потом, это другое дело». И он облегченно улыбнулся.

«Ты слишком переменчив, – сказала она. – И ненадежен. Ты зависишь от слов, которые тебе скажут. А не от сути. Пожалуй, я не выйду за тебя замуж. Но я буду любить тебя всегда. А Алон женится на мне, даже если я сто раз буду беременна».

Ей не хотелось с ним расставаться. Но пришлось. Выбора не было. С виду выбор вроде был, но на самом деле не было. Пусть этот ребенок будет у счастливого Алона.

Но Марина упала, когда побежала искать Алона, чтобы выйти за него замуж. А ребенок… он был еще крошечным комочком, уязвимым от любых сотрясений, нервных и физических, он не выдержал сильного удара и… он успел почувствовать только, что летит куда-то в пропасть, и уже не вернется.

Марина маленькой смерти еще не ощутила, она нашла Алона, выслушала в который раз его признание в любви и шепнула, что тоже ждать не в ее женских силах, и пусть они утром проснутся в райском саду, то есть на его даче.

Через неделю, все еще не зная о маленькой смерти, пребывая словно в полусне в предсвадебных хлопотах, Марина вышла замуж за Алона, чтобы прожить с ним в союзе много лет.

И однажды, ближе к вечеру, когда тьма быстро падает на дома, улицы, скверы и на весь маленький городишко, Мара спешила домой из Клуба пенсионеров, где по четвергам она пела в хоре. Спешила так, что упала, и сильно ушиблась о низкий бордюрчик. Стала подниматься и почувствовала, что ей помогают встать… Женщина в черном капюшоне, сверкая глазами, наклонилась близко, почти прижалась к Маре и спросила: «Ну что, упала? Хочешь попытаться еще раз? А вдруг получится? Ведь всё зависит только от тебя. Не станешь избавляться… Не упадешь… У тебя будет выбор…. между двумя возможностями…», – она захохотала ужасным смехом и глаза на бледном лице сверкали и манили… Мара тонула в ее призывном гипнотическом взоре и хотелось, тянуло сказать: «Да. Да! Я согласна, я хочу! Только, чтобы ребенок у нас был, чтобы он сохранился…».