Сергей Алексеев - Чудские копи

Расплатился Анисий, да послал в Тартар, на Томьреку своих скороходов, чтоб вызнали, где ватага и отчего к сроку не возвратилась. В том, что жива она и не сгинула, купец не сомневался, ибо не иголкой была в стогу сена, и случись распря какая с ордынцами либо туземцами, весть бы уже трижды долетела. Опрята воевода дерзкий, и ушкуйники у него лихие: сотворись какая смертельная битва за Рапеями, лет на сто вперед память бы о себе оставили. Тут же с разных сторон долетают слухи, один одного нелепей, мол, гуляла по Тартару ватага великая, с огнем и мечом от самых гор прошла, могилы попалила и раскопала, так что покойники из земли ныне сами восстают и проклятия шлют вослед. Даже от ордынцев молва пришла, дескать, в полунощную сторону невесть откуда змей явился огнедышащий, по рекам плывет, на многие версты извиваясь, да палит все на своем пути. Кипчаков, которые под ханскую власть не пошли, разорил и пожег, а чудь белоглазую по Томи-реке, никому не приступную, на ее чародейство невзирая, в недра гор законопатил. И сам, пожрав все чудское добро, серебро и злато, ныне лег на ее земле, свернулся в великий круг и дремлет.

Убежали лазутчики-скороходы по пути ватаги да и тоже сгинули на полтора года. Анисий не на шутку встревожился: хоть за этими по следу иных посылай, но тут из трех ушедших один кое-как вернулся – в рваные звериные шкуры одет, весь больной, убогий и глаза горят, ровно у безумца. Поведал он, что отыскал ватагу в Тартаре, но не на Томи-реке, а в горах, в чудской земле. Слухи отчасти верные были, прошли ушкуйники реками и сухопутьем, оставив за собой много могил разрытых, пожарища и всюду, где шли, кресты ставили, которые и доныне стоят на высоких местах. А с огнем шли, дабы чудские заклятья снять с курганов, да оказалось, теми же дорогами уже проходили и прошлые новгородские ватаги, и кыргызы, и все могилы грабили, добывая сокровища. И потому Опрята повел ушкуйников в самую середину чудской земли, куда еще никто не ходил. Но угодил он сам под чары жрицы именем Кия, бросил свою ватагу и теперь, очарованный, рыщет по горам в одиночестве. А ватага, воеводу таким образом утратив, сама оказалась под заклятьем чудским – попала в круг, колдунами ей очерченный. И, хоть разума не потеряла, как Опрята, все еще мыслит добыть чудских сокровищ, которые где-то совсем рядом, но порвать незримый поганый оберег не может ни инок Феофил, который ныне ушкуйникам отцом стал, ни его крест честной. Вот и бродит она уж который год да, боярина проклиная, грозится покарать его смертью лютой. И если не пойти на выручку, то ватага так там и останется на веки вечные.

Уцелевший лазутчик тоже не раз подвержен был чародейству, покуда ходил, и в заколдованном круге побывал, чудские девки его искушали, поганым зельем поили, да не поддался он всецело чарам, лишь опаленный ими вышел. А мог бы и вовсе без всякого вреда их заклятья и проклятья преодолеть, коль Господь бы сразу надоумил, как от них сберечься – в очи их манящие, зеленые, не смотреть, речей завлекающих не слушать и питья из рук их, ласковых да коварных, не принимать.

Тем самым озадачил и в тяжкие раздумья поверг скороход купца: то ли выручать идти ватагу вкупе с очарованным отступником да, взявши добычу, назад бежать из Тартара, то ли уж стерпеть убытки великие, не зариться на несметные сокровища да уйти восвояси. И пожалуй, поразмыслив еще, побоялся бы потерять, что имеет, и возвернулся в Новгород, но тут князь нарочного прислал, с депешей и устным наказом. Де-мол, есть за Опрятой и ватагой его еще один долг великий: тайный договор был с ним, который неисполненным остался, но время вышло, и посему исполнить его след, не откладывая. И ежели он, Анисий, не сыщет означенного воеводу и не напомнит ему о слове, князю данном, и воевода не сподобится повести ватагу этим же годом куда договаривались, то князь вынужден будет срядить иную ватагу и отправить. А для похода сего надобно много снаряжения, оружия и запасов всяческих, кои Опрята обязался из казны не брать и добыть самому. Но раз Анисий ныне отвечает по долгам за воеводу, то обязан и за сей долг ответить имуществом своим. Поэтому ежели Опрята не выступит летом, то он, князь, вынужден будет забрать в казну все купеческие лавки с товаром, конюшню с лошадьми, кузни и стрельню, оставив нетронутыми лишь хоромы.

Причем, сообщая о договоренном походе, князь и словом не обмолвился, куда сей поход и супротив кого. Однако Анисий давно уж выведал – сарай ордынский позорить в низовьях Волги.