М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

Все, что происходило с миром, определялось борьбой хаоса с Заветом, желанием хаоса вернуть утраченные права. Произвол обучился говорить на языке исторических законов. Хаос стал выдавать себя за порядок и историю. Борьба с хаосом требовала от истории новых пророков и новых проектов, уточняющих направление; новые концепции вели человечество вперед и одна за другой выходили из строя: хаос настигал их тоже. Так знаменосца убивает вражеская пуля, и другой знаменосец подхватывает знамя. Нельзя допустить, чтобы знамя упало, - и поэтому человечество всегда производит над собой усилие и создает новый проект истории, когда прежний знаменосец упал.

Так возникли три проекта всемирной истории (три павших знаменосца): христианство, Возрождение и марксизм соответственно. Каждый проект сулил человечеству свободу - однако ни один к свободе не привел. Параллельный истории процесс - социокультурная эволюция, то есть власть вещей, - поглотил их. Власть вещей, та власть, что часто именует себя «новым порядком», подменила собой историю. Рихтер смотрел на неудачи спокойно, без сожаления, как полководец глядит на поле боя. Бойцы должны были сражаться, они сражались хорошо. Они пали - что ж, битва была суровой. Он только знал, что теперь, когда знамя упало опять, надо поднять его и нести - иначе беда.

Рихтер охотно объяснил Юлии Мерцаловой содержание трех проектов всемирной истории, стриженая девушка слушала его с улыбкой понимания.

Первый проект развития человечества - религиозный. Воплотился проект в институте церкви - и, когда церковь пережила кризис, пришло время следующего проекта. Второй проект - эстетический. Воплощается он в свободных искусствах, Ренессанс был ярким выражением этой идеи. Когда капиталистический расчет вытеснил Ренессанс, был придуман новый план развития. Третий проект - научный. Воплощается он в теории Маркса. Этот путь тоже привел к кризису - мы знаем к какому. Вот чем объясняется сегодняшнее состояние мира - последовательным крахом всех трех исторических проектов, подменой проекта - социальным прогрессом, порядком вещей. Социокультурная эволюция возомнила о себе слишком много: ей, суетной, померещилось, что она значима сама по себе, - и правители земли отказались от великих целей. Им довольно того, что вещи им подчиняются, им мнится, что идеи, содержащиеся в вещах, покорены также. Некоторые философы рассуждают о конце истории. Не история кончилась, очередной проект истории вышел из строя.

- Понимаете, Юленька? Было всего три проекта - и ни один не выжил, - говорил Рихтер, а сам думал о четвертом проекте. Пора, нельзя медлить.

Знаменосец убит. Надо подхватить знамя и самому стать знаменосцем. Юлия Мерцалова видела перед собой забавного старика, растрепанного и избыточно взволнованного. Соломон Моисеевич, как это часто бывало с ним, продолжал говорить, но сам отвлекся от беседы и видел перед собой не кресла и книжные полки, но холодное, пустое небо истории, в котором свистел ветер, и, разрывая облака, в небе летел самолет. И Рихтер чувствовал себя вдавленным в кресло пилота, он сжимал штурвал, и самолет уходил в вираж. Сейчас, ждал Рихтер, сейчас внутри него ветер запоет победную песню, и он возьмет штурвал на себя и пойдет на таран. Нет иного способа - не придумано. Когда имперская сила вещей - в Египте, Вавилоне, Риме, Москве - торжествует, когда новый порядок гнетет, следует принять вызов. Из газет, улиц, взглядов толпы - на него несся враг, неосмысленный, все заволакивающий хаос. История дробилась и крошилась, знамя истории лежало в пыли - и некому было нести его. И находились люди, пустые, вздорные люди, которые делали вид, что управляют процессом истории, но на деле их несло вместе с толпой - в никуда.

Они празднуют победу, но что же это за победа? Кого вы победили, господа? Деспота? Или смысл существования? По телевизору шли программы - вручения призов в Кремлевском дворце: политик года (Кротов), человек года (М. 3. Дупель), красавица года (Миранда Балабос). Публика, одетая в вечерние туалеты, аплодировала кумирам, а зрители России, приникнув к экранам, наслаждались их цветущим видом. В малиновых ли пиджаках, в смокингах ли - пританцовывающая толпа клоунов приводила Соломона Моисеевича в ярость.

Соломон Рихтер произнес:

- Золотой телец вырос.

Он прибавил:

- Жаль, что для быка не найдется матадора.

Фраза была характерной для Соломона Моисеевича - в ней смешалось все: необъяснимая страсть к Испании, презрение иудея к языческим идолам, революционный пафос марксиста.