М.К.Кантор - Учебник рисования, том. 2

Соломон Моисеевич Рихтер пересказывал эти соображения много раз - Павлу, Лизе, Татьяне Ивановне, Сергею Татарникову и проститутке Анжелике. Неужели непонятно? Где же, спрашивал собеседников Рихтер, где сегодняшний Исайя? Да вы, Соломон, и есть Исайя, добродушно говорил ему Татарников, хватит с нас. Зачем два Исайи - еще подеретесь.

Когда дом Рихтеров стала навещать Юлия Мерцалова, она сделалась терпеливым слушателем стариковских пророчеств. Юлия Мерцалова заезжала к старикам по дороге на работу, приносила яркие коробки конфет Татьяне Ивановне. Татьяна Ивановна не притрагивалась к подаркам, не произносила ни слова; сжав тонкие губы, уходила в свою комнату и плотно закрывала дверь. Заботу о гостье брал на себя Соломон Моисеевич - он приглашал Юлию в кабинет, усаживал на стул, принимался излагать основные проблемы мироздания. Ему казалось, что всякий человек (в особенности красивая женщина с высокой грудью) должен быть увлечен глобальными замыслами истории. Склонив красивую голову к плечу, сложив гладкие руки на коленях, Юлия слушала внимательно и особо яростные пассажи речи озаряла улыбкой. Ее ждали в редакции, график работы был таков, что всякая минута дорога, но Юлия не прерывала старика и улыбкой одобряла пафос. Я понимаю ваше волнение, говорила эта улыбка. Иному может показаться, что вы неадекватны. Кто-то считает, что вы не замечаете реальности. Но я-то знаю, как вы правы. Она ласково улыбалась старику, а Рихтер объяснял, как устроен мир.

- В начале было Слово Завета. Это зерно, из которого растет история. Видите, как все просто. Люди совершают глупые поступки - и затрудняют процесс роста, но История исправляет ошибки социокультурной эволюции. Вам понятно, Юленька?

- Я редактор, и каждый день исправляю ошибки других.

- Тогда вам должно быть ясно.

- Людям свойственно совершать ошибки, - говорила Юлия, и улыбка понимания, немного печальная улыбка, появлялась на ее аккуратных губах, - к счастью, их возможно поправить.

Она так говорит, думал Павел, потому что не сразу встретила меня, потому что совершала ошибки в жизни, но теперь наша история отменила прошлое.

- Бог, - говорил Юлии старик Рихтер, - он вроде главного редактора газеты - придумывает общую концепцию. Вам это знакомо, не правда ли? Кто у вас там главный редактор?

- Баринов. - Улыбкой Мерцалова показала, что упоминать такое ничтожество, как Баринов, в присутствии великого философа - смешно. Но если хочется говорить о пустяках - извольте. Рихтер оценил эту улыбку снисхождения к Баринову.

- Потап Баринов, - Рихтер пожевал губами, - это партийный функционер? Я слышал о нем - мерзавец. Вы с ним работаете? - Соломон Моисеевич обеспокоился. - Боретесь за свободное слово?

Когда-то он слышал это имя, что-то мелькнуло в памяти старика, но воспоминания были нечеткими. То были либеральные годы оттепели, когда молодые и резвые активисты - Баринов, Середавкин, Бештау, Миртов - получили отмашку от начальства, им велено было создать в Праге либеральный журнал «Проблемы мира и социализма». Возбужденные перспективами, либералы новой волны приглашали Соломона Моисеевича к сотрудничеству. Ведь возможности-то какие, а? Время-то дерзновенное! Уже разрешили не любить Маяковского, и цитировать Ленина можно реже. Погодите, шумел Середавкин, я вот еще и цитату из Бердяева протащу! Ну-ну, успокаивал буяна осторожный Баринов, не все сразу, главное - вектор! Вектор! Потап Баринов был энтузиастом - и карьера его сложилась затем удачно: посол, советник, академик. Рихтер в те годы остался в стороне - как обычно. Слушая пылких друзей, он презрительно кривил губы - и ему этого никто не простил: как можно стоять в стороне, когда свобода стучит в дверь? Спустя годы - никому и в голову бы не пришло приглашать сумасшедшего Рихтера: либерализм ценит верных.

- Потап Баринов? - попытался сосредоточиться Рихтер. - Это такой молодой пролаза?

- Василий Баринов - сын партийного чиновника Баринова, - пояснила Юлия, - как и все чиновники, он интересуется деньгами, а не словами. Что касается свободы слова, то, поверьте, в редакциях газет не рассматривают слово в его ветхозаветном значении.

Рихтер поглядел умиленно: как точно и просто она выразила его мысль. Павел поглядел недоуменно: что знает она про иудаизм? Юлия рассказывала Павлу, что в годы бедной юности читала много, потом утратила интерес к чтению. Честное слово, говорила она, журнал Vogue содержательнее, чем современные писатели. Она читала журналы мод - и многие принимали это за изысканный снобизм; с годами сложилась репутация умной женщины, которая не афиширует знаний, говорит немного, но точно. Молодые люди в редакции газеты готовились к разговору с ней заранее, копили цитаты из классики и подходящие остроты - а она смотрела на фанфаронов и снисходительно улыбалась.