Алексей Швецов - Лохless. Повесть о настоящей жизни

В международных компаниях нередко бывает так, что финансовый год сдвигается. «Globusland» в этом плане не является исключением. В конце июля мы провожаем старый финансовый год и встречаем новый. Новый экономический год. Такая вот необъяснимая традиция. Торжества, посвященные этому событию, мало чем отличаются от празднования традиционного Нового года. Те же подведения итогов, подобное же предновогоднее обращение президента корпорации в лице лица, его заменяющего, и такая же раздача подарков в виде бонусов по итогам года.

Сегодня я спешу на совещание, посвященное этому грандиозному в рамках корпорации событию к десяти утра. Я поднимаюсь на нужный этаж и застаю необычное для этого времени суток оживление. Кругом полно бестолково снующих представителей региональных структур и многочисленных филиалов конторы. Посредники дистрибьюторов, доверенные лица смежных предприятий, агенты тупо тыкаются по офису, лениво шаря глазами по интерьерным изыскам. Вся эта многоликая/многоголово-безголовая тусовка делится на неравные категории. Приезжие и местные. Одни — злые, как собаки, другие — тихие, как мышки, боящиеся торжественной порки, что рождает в голове ассоциации с картиной «Опять двойка».

Затем по условному сигналу все, словно собаки Павлова, кидаются в переговорную, где будет проходить совещание. Такое показное рвение — полный фальшак. Судя по скучным физиономиям, каждый мечтает превратиться в этакого мальчика-с-пальчиком, чтобы, никого не слушая, показать всем «fuck you» этим самым пальчиком и смыться по своим делам.

Прихрамывая на одну ногу, входит Рожин, по прозвищу Мордаунт или, в сокращенном варианте, Морда. Рожин является представителем высшей власти корпорации, почти что наместник китайского бога на российской земле.

Если у теории о происхождении человека от обезьяны и существуют противники, то вид Мордаунта вселяет уверенность в этом недоказанном факте и служит неопровержимым доказательством концепции Дарвина. Он, как недостающее звено, переходная форма, ярко символизирует связь с нашими далекими предками. Невысокого роста, с длинными руками, слегка сутулый Мордаунт своей переваливающейся походкой живо рождает в голове ассоциации с зоопарком. А сморщенное, как мошонка, лицо старпера, зачесанные назад редкие волосы и выдающиеся надбровные дуги создают поразительное, почти портретное сходство с престарелым самцом гиббона. Ко всем своим вышеперечисленным достоинствам Рожин большой любитель поговорить. Но в силу своей косноязычности Морда оперирует недоступными для осмысления фразами, не имеющими ничего общего с «великим и могучим».

Он прокашливается и начинается пиздобольство:

– Здравствуйте, уважаемые коллеги. Да.

Особо ревностные сотрудники из числа жителей российской глубинки тут же кидаются записывать в блокнотики эту судьбоносную фразу.

– С особым сожалением вынужден признать констатирование, что, даже не принимая во внимание это, российский филиал компании не воплотил то, что надо было запланировано по продажам и производству. Да.

Вероятно, эта тирада означает, что «Globusland» не оправдал надежды своих восточных хозяев. Меня разбирает дикий смех, но я сдерживаюсь и с серьезным лицом слушаю всю эту бредятину. Интересно, кто-нибудь еще, кроме меня, уловил смысл этой красноречивой/многозначной фразы? Или никто и не силится разгадывать этот ребус/шараду? Между тем, ободренный гнилым молчанием аудитории, Мордаунт повышает голос:

– Это несколько не однозначно, но весьма и весьма сказалось. Да…

«Скорее всего, это „весьма сказалось" на том, что старому придурку не выплатили ожидаемых его молодой женой премий», — думаю я. Его манера подтверждать каждую сказанную им фразу убивает наповал, как выстрел соленого огурца.

– В целом показатели отозвались на наших неэффектных показателях в целом. Да. — Старый маразматик прерывает торжественную речь из-за досадного недоразумения, а именно насморка.

Найденная им в кармане мятая тряпка, символизирующая собой носовой платок, бережно разворачивается, как раритетная книга. Затем Мордаунт осторожно кладет в эту тряпку свой красный нос и громко сморкается. Его огромные уши, поросшие светлым мохом, шевелятся в такт заливистым всхлипываниям. Процесс, занявший две минуты нашего времени, завершился для Рожина не самым счастливым образом. На его левой щеке повисла небольшая бледно-зеленая сопля. По рядам проходит оживление. Аудитория вперивается в изгаженную щеку Морды. Все довольны так, как если бы старого дурня сменила молодая стриптизерша. Висящая на щеке сопля несколько смазывает впечатление от обличительной речи о недостаточных темпах производства и продаж «в целом».