Леонид Бахревский - Рассказы

— Первый взвод, справа по одному, короткими перебежками — вперед!

Справа из-за своих укрытий поднимались товарищи. Бежали, падали, снова поднимались. Пошел второй взвод, наш, — шум от выстрелов и взрыв-пакетов усиливается. Поле заволакивает густым белым дымом. Вот и моя очередь. Я поднимаюсь, бросаюсь вперед и, пробежав метров двадцать, падаю в какую-то заросшую высокой травой ямку. Поле полно земляникой. Эх, некогда! Товарищи подтягиваются. И вдруг я вижу — совсем рядом поднимается замполит. Рука с пистолетом, как в кадрах военной хроники, — вверх, глаза горят, я еще никогда не видел их такими. В лице какая —то решимость, отвага. Волосы у меня стали дыбом, как всегда бывало в минуты восторга:

И крикнул он, сверкнув очами: "Ребята, не Москва ль за нами, Умремте ж под Москвой!.."

— За мной! В атаку! Вперед! — крикнул замполит.

Я вскочил на ноги. Словно кто-то понес меня. В одной руке автомат. В другой — наготове гранаты. Свищут пули, я перепрыгиваю канаву. Ба-бах! Рядом взрывается взрыв-пакет. Я откатываюсь в сторону, поднимаюсь и снова вперед! Смелых пули не берут. Летят они, маленькие смерти, навстречу, и какое счастье смотреть им в лицо без страха. Этому научит только армия. Это можно понять только здесь.

— Ура-а-а-а! — разносится по цепи, и я подхватываю этот наш победоносный клич. Мы убыстряем темп, и вот уже — траншеи "противника". Летят гранаты, потом оглушительные автоматные очереди. Мы прыгаем вниз. Прикладами, штыками, магазинами. Как это здорово, атака!

Мы захватили неприятельский рубеж.

— Отбой, — командует ротный. — Привал.

Мы располагаемся на траве. Никто не говорит ни слова. Все глядят друг на друга, устало улыбаются, потные, раскрасневшиеся.

— Рота, становись! — ротный идет докладывать комбату: — Задача выполнена.

— Видел. Молодцы! — улыбнулся комбат, обычно такой суровый и неприступный. — Действовали умело, четко разбивались в боевой порядок. А особенно хвалю за "Ура!". Закричали так, что у меня аж сердце ёкнуло. Никакой противник против такого не устоит. Минут пятнадцать сейчас отдыхаем и двигаемся дальше. С холмов врага вы выбили, а он отступил к лесу, закрепился на новом рубеже.

Нас ожидала новая атака.

ПОЛЕВОЙ ВЫХОД

Меня разбудил Олег. Полночь. Я выбрался из теплой палатки, вздрогнул, повел плечами и подошел к костру. За мной вылез Серега Соловьев. Два часа нам двоим предстояло охранять наш палаточный лагерь, поддерживать костер. Дровишек-то, кстати, осталось немного.

— Я пойду пособираю, ты посиди, — сказал Сергей. Я кивнул и сел на бревнышко.

Когда мы ложились спать, лагерь был шумен и многолюден. Теперь он затих, тускнеет костер. Я подкинул в огонь несколько березовых поленышков. Затрещало. Палатка вновь осветилась, стал виден каждый ее уголок. Оранжевые язычки подобрались к листьям. Задымило, в небо взметнулись искры, и оттого оно стало еще более черным. Я смотрел на огонь. Меняя свою окраску, огненные струи переходили одна в другую, винтом выскакивали на самую вершину пламени. Но самое красивое было в середине: чистый, почти белый огонь, светлый, как день. В таком древние видели очищение, истину, добро. На таком огне возносили жертвы небожителям.

Сергей явился с целой охапкой хвороста. Он молча сел, перевел дыхание, и мы смотрели вместе.

Я согрелся. Высушилась шинель. Только клонило в сон. Сон — всегда граница, отодвигающая события в прошлое намного дальше, чем это есть в действительности. Так и все сегодняшние события казались далекими.

Сегодня утром я получил посылку. Мы ели апельсины, овсяное печенье, шоколад. А в рюкзаки запихивали банки тушенки, гречневой каши. Мы отправились в поход. И хотя ничего постороннего не брали, но как взвалили все необходимое на плечи — ого-го! Неужели это еще куда-то нести?

Стрекотали кузнечики, мягко тыкались в руки мухи, слепни. Лениво уступали дорогу бурые мохнатые шмели, все, как тогда. И такое же ясное, чистое, глубокое небо. Но сегодня не до впечатлений. Вперед! Не отстать! Автомат то и дело сползает, но — ни секунды расслабления! Ноги сами несут след в след за неутомимым сержантом, у которого на плечах ручной пулемет, килограммов на пять потяжелее нашего АК. Ни секунды расслабления, не то придется догонять бегом. Мимо нас по дороге, подпрыгивая на буграх, промчался БМП — наш маленький пехотный танк. Вот бы ему сейчас на броню! Но нет, пехота есть пехота, пусть и мото. Сначала мы должны познать науку тяжелых сапог, ее знали наши деды и прадеды. Знали и одерживали победы. Я чувствую, что мозоли сегодня будут, и немалые. Сейчас бы перемотать портянки. Долгий марш.