Леонид Бахревский - Избранник

Леонид Бахревский

Избранник

Однажды весной мы собрались в гостеприимном доме нашей одноклассницы. Впереди три свободных дня, позади третья четверть. Все были очень веселы, разговорчивы и остроумны.

- Погода только какая-то дурацкая, - говорила веснушчатая светленькая Оля.

- Действительно, в такую погоду лучше всего спать. Весны совсем не видно, а ведь уже апрель на пороге, - сказал мой друг и тезка. Он был одет в черные зауженные брюки, черную рубашку и черный галстук. Последнее время я сильно с ним сблизился. В нас было много общего.

- Ну, погода погодой, - сказал, жуя, голубоглазый белокурый Слава, - а мне, например, очень весело.

Действительно, вечер получился. Кроме обильного стола, у нас была хорошая музыка. Можно было танцевать под ветреное искрящееся "диско", отдыхать под приятный ЭЛО и тонизироваться тяжелым роком. Сначала танцевали не все - как обычно, двое уселись за шахматы. Но и они не удержались, когда заиграл, как называл его наш специалист в музыке Димка, "старый добрый рок-н-ролл" в современной электронной обработке.

Мы устроили танцевальный марафон. Один бешеный ритм сменял другой, и число участников постепенно убывало. В конце концов нас осталось трое, и мы согласились на ничью. Пот стекал с нас ручьями. Мы вышли на балкон. Дождь кончился. Отдышавшись, мы вернулись к столу. Уже пили чай. За чаем начали разговор о будущем.

- Ты куда идешь после школы? - спросила меня длинноволосая Яна, с косметикой на лице и вся в духах.

- Да кто его знает, - сказал я, - скорее всего на философский.

- А я в медицину пойду.

- А кем?

- Не знаю еще, но в медицинский точно.

- Знаешь, куда иди? Иди в психиатры. Шизофреники, психоанализ, сумасшедший дом, - посоветовал наш "златоуст", сидевший напротив.

- А кстати, действительно, с психами интересно пообщаться. Они летающие тарелки видели и многое другое.

- Летающие тарелки - действительность, - заявили я и мой сосед Антон, оптимисты в подобных вопросах.

И вот уже наш разговор на "Жгучие тайны века", так называлась одна телепередача, посвященная "Мифологии атомного века", - а так называлась очень умная разоблачительная книжка.

Установив достоверность существования современных плезиозавров, зомби, Бермудского треугольника и парапсихологии, мы перешли к еще более занимательной теме: русская нечистая сила и сны. Выключили свет, зажгли свечи и принялись по кругу рассказывать истории, услышанные когда-либо или прочитанные у Эдгара По, у Алексея Константиновича Толстого. Сны - мой конек, но о снах я предпочитаю слушать, свои-то я знаю.

Прошел час. Разговор стал иссякать, и хозяйка дома, обожаемая всеми Катя, сказала:

- Пойдемте к морю. Дождь кончился и потеплело.

Все сразу согласились. Действительно, на улице потеплело и было очень хорошо. На центральной, но слабоосвещенной улице не слышно было уже машин и не видно прохожих. Кто-то еще продолжал рассказывать какой-то длинный, запутанный детективный сон, после чего все согласились, что без снов жизнь, конечно, была бы слишком серая.

- У тебя так ботинки нормально скрипят? - спросили Антона.

- Нет, это штаны - вельвет трется.

Тут мы вышли на набережную. В порту был длинный причал, метров на сто выдававшийся в море. Сюда мы и шли.

Стояла полная тишина. Город был позади, а впереди - море.

- Как все-таки здорово, что мы живем у моря, - восторженно произнесла Оля.

- Да, нам повезло.

На горизонте, там, где море сходилось с небом, вставала багрово-оранжевая луна.

- Чудесно! Посмотришь, и понятно, почему море так восхищало Пушкина, Жуковского, других романтиков.

У нашей Кати язык был книжный и у меня тоже. Я сказал:

- Да, море - это сказочная стихия, впрочем, как и вся окружающая нас природа. Мы только заперлись в своих вонючих городах, отгородились от природы. Надо вернуться.

Так мы продолжали провозглашать гимны природе. Затем наступило молчание. После комнатной духоты здорово дышалось морским воздухом. Мы созерцали море, то самое море, откуда вышла сама жизнь. Память о первоначальной жизни мы храним в своих генах. Поэтому, наверно, мы его так и любим, наше море.

Мы пытались понять его, и оно охотно "говорило" с нами. Каждый огонек скользил по его поверхности, отражаясь от бесчисленных волн, нагоняемых легким ветерком. И всем было хорошо...

Но загудел какой-то теплоход, сокровенное настроение пропало. Мы отошли от причала. Все по-прежнему молчали. Разговор не завязался до перекрестка, где мы распрощались.