Виталий Владимиров - Челнок

Типичная картина такой борьбы, такой схватки внешне мирная, по сути полна внутреннего накала.

Вот сошлись две женщины.

Одну родила польская мать, другую – русская, точнее, советская.

– А почем у пани шроты?

И стадион для этих дам превращается в огромный Привоз.

Как в Одессе.

– Пани, эти шпроты у вас давно протухли, – высокомерно заявляет дочь польской матери.

– Где? Вы что не знаете, что советская жесть – самая лучшая в мире, что наши банки для консервов самые тяжелые, потому что из толстой жести, тоньше у нас не могут прокатать, станов таких металлургических нет, это я вам как кандидат металлургических наук говорю, – отвечает дочь советской матери.

Говорят на ломаном русско-польском языке, но понимают друг друга прекрасно.

Они обе стоят на страже своих интересов, интересов своей семьи. И, конечно, они находят компромисс.

Сделка состоялась.

Дочь советской матери дала скидку, дочь польской матери довольна, что уторговала.

Все довольны.

И счет на табло стадиона стал как бы один-один.

Кто следующий?

И так целый день.

А вечером, настоявшись, наторговавшись – снова в приют.

Конфликтов меж челноками не было.

Потому что у всех была одна идея.

Она была проста, как единственная истина – живи для себя.

И чтобы было тебе хорошо.

Одна идея была и у тех, кто придумал строить социализм в отдельно взятой стране. А потом объединить все страны, где проводился этот эксперимент, в один лагерь.

На лагерь, на бараки, на «зону» был похож и «Приют «Варвара» по вечерам. Только вместо нар продавленные койки.

Вечная «зона» социализма. В которой жили приговоренные к единому действию, к единым поступкам, к одному образу жизни.

К коммуне.

Эта идея, как оказалось, не могла реализоваться в течении аж семидесяти лет, считай, за целую жизнь пани Барбары и полжизни товарища Людмилы.

Тяжело, ох, как непросто жить в эпоху перемен, во времена, когда одна идея сменилась на другую.

Как в настоящей коммуне, в «Приюте «Варвара» само собой начинал существовать свой малый коллектив. Так в купе поезда возникает временное единство между незнакомыми друг с другом пассажирами.

И часто, когда все легли, когда погасили свет, а возбуждение дня еще не прошло, не спиться, начинали делился своими победами и поражениями на арене стадиона, кто-то рассказывал свою историю, как он завербовался в армию челноков.

Перед глазами Людмилы на экране полутьмы проплывали картины человеческих драм. Почище любого кино.

В то же время для Людмилы это были настоящие «университеты» малого бизнеса.

Ведь на первых порах во время перестройки разрешили торговлю, где хочешь. И чем хочешь. И никто не спрашивал налогов.

Слушая ночные откровения соотечественников, Людмила постоянно анализировала, сравнивала, делала выводы. Думала, где и какой можно достать дефицит, где его можно подороже продать, а где купить подешевле…

И все-таки гнетущее впечатление, горький осадок в ее душе постоянно оставался.

Как же случилось так?

Хозяйка трехкомнатной квартиры, кандидат наук, ведущий инженер, программист и оказалась в этой клоаке.

Ведь она еще совсем молодая женщина, конечно, не молочно-восковой спелости, но ягодка опять.

И мужики на Людмилу оглядываются на улице…

…Он долго стоял неподалеку, а потом все-таки подошел к Людмиле и не столько глядел на ее нехитрый товар, сколько на нее.

С усами, что Людмиле всегда нравилось. Вот жаль, что у Мити, мужа ее прежнего, усы не росли.

А у этого пышные, так и представляешь, как от них будоражаще щекотно при поцелуе.

И улыбка хорошая.

Говорит, пшекая по-польски, но с уважением в голосе.

– А как пани зовут?

– Людмила.

– Иезус, Людмила! Я так и подумал, – сказал поляк.

Сказал так, словно нашел клад или что так давно искал.

Вернее, ту.

Свою судьбу.

И у Людмилы сердце екнуло, но виду она не подала.

– А как кличут пана?

– Збышек.

Похоже на Гришу, сразу подумала Людмила.

Збышек не только купил что-то у Людмилы, он ей заказал привезти в следующий раз прибор ночного видения для охоты. Оказывается, в СССР они продавались в обычных промтоварных магазинах. А Збышек не только увлекался охотой, он возглавлял союз местных охотников и сказал, что гарантирует, что купит сразу штук пять таких приборов.

И назначил Людмиле свидание через неделю на том же стадионе.

Людмила легко привезла эти приборы. Груз небольшой, зато прибыль принципиально другая, раз в десять покруче.