Ника Сафронова - Соло на троих

Потом еще долго ворочалась, никак не могла уснуть.

Утром, когда я проснулась, на кухне уже вовсю дискутировали. Через неплотно прикрытую дверь мне было слышно, как председательша наставляет отца. Что-то там нужно было забрать в БТИ, что-то отослать в исполком…

Дверь потихоньку открылась. В комнату заглянула мама.

– Ксюш, ты что, заболела?

Откуда она узнала? Наверное, я забыла убрать на место коробку с таблетками.

– Да так, прихворнула немного. А сколько сейчас времени?

– Двенадцать почти.

– Двенадцать?! – подскочила я. Ни фига себе я провалилась!

Я хотела тут же встать. Но по телу поползла предательская слабость.

– Мамусь, притащи, пожалуйста, мой мобильник. Он у меня в сумке, – попросила я.

Мама принесла мне мой телефон. На нем было три непринятых вызова: два от Ирки, третий не определился.

Я перезвонила Чижовой.

– Оксанка, ты где? – вместо приветствия выкрикнула она.

– Дома, болею.

– Да ты что? Нашла время! Мы с Балагурой уже почти подбили медиаплан.

– Ну молодцы, занимайтесь. Мы же вчера все обсудили. Осталось только законспектировать.

– Ладно, болей, – позволила Ирка, – с этим мы справимся. Но завтра чтоб была на работе! Нужно будет обзванивать фирмы, искать сотоварищей. Наружников, пиарщиков, сувенирщиков. Поняла?

– Поняла, поняла, постараюсь.

Ну, слава Богу! Можно было никуда не спешить. Полежать. Может быть, даже еще вздремнуть часок. Но я уже разгулялась. Спать не хотелось. А от долгого лежания, говорят, образуются пролежни. Я кое-как отскреблась. Собрала постельные принадлежности, решив, что, если все-таки вернусь в горизонтальное положение, укроюсь пледом.

Входная дверь был нараспашку. Отец с председательшей уже переместились к двери Астаха и пытались рассмотреть что-то в замке.

– Говорю тебе, Александр Сергеич, нужно дождаться слесаря.

– Да сколько мы его еще ждать будем? – папа нетерпеливо поскреб в замочной скважине какой-то железкой.

Я поплелась на кухню. Мама убирала со стола. Лизонька мыла посуду.

– Ты чего встала? – напустилась на меня мама. – Тебе лежать надо! Завтрак я сейчас принесу.

– Не, я не хочу есть.

– Ну давай хоть каши рисовой.

– Нет, пить хочется.

Мама оперативно подала мне клюквенного морса. Для полноты целебных качеств она добавила в него кружалик лимона. Мы втроем снова разговорились об Астахе. И не заметили, как возня в коридоре приобрела более очевидный характер.

Это председательша уже сбегала за слесарем в ДЭЗ и приволокла его, упирающегося, ломать дверь. Когда полетели первые щепки, папу посетила идея.

Он стремглав вошел в кухню и сказал:

– Ксюха! Бери камеру, будешь снимать взлом квартиры. Мало ли что…

Легко сказать – бери. А где я буду ее искать? После моего дня рождения камера ни разу не попадалась мне на глаза. Я точно помню, что брала ее с собой в клуб. Снимала эротическое шоу Гарика. Он заранее объявил, что в честь такой даты напьется и будет показывать стриптиз. Конечно, я могла разбить аппарат во время съемок. Ведь композиция «Гарик – змея – Шакира» не была рассчитана на слабые нервы. Но я так же хорошо помню, что потом, под завязку вечера, мы еще и просматривали всю эту мерзость!

Куда же я могла ее деть?

– Ой! А камера-то, наверное, у нас! – воскликнула Лизонька.

Она побежала к себе в спальню и вернулась с живой и невредимой пропажей.

– Держи! – сказала она. – А это кассета с твоего дня рождения, – на этих словах голова ее как-то странно дернулась.

– Давай, Ксюха, заряжай побыстрее! – торопил отец.

Из коридора к тому времени вместо треска уже доносились глухие удары. Очевидно, слесарь, разойдясь, бился с разбегу в дверь Астаха.

Я вставила кассету. Немного промотала вперед. Так, чтобы не стерлось финальное танго Гарика. И установила камеру в режим ожидания. Места на кассете было еще предостаточно.

Мы с отцом вошли в опасную зону. В дальнем углу коридора, тихо причитая, стояла председательша. Слесарь с налитыми кровью глазами за ручку тряс дверь.

– Не поддается? – спросил отец.

– Поддастся, – зловеще пообещал работяга.

Для чего-то поплевал на ладони… Да как даст в дверь ногой! Та, бедная, всхлипнула и слетела с петель. Я только и успела взять крупным планом слесарев сапог да бледное, перекошенное лицо председательши.

На шум прибежали Лизонька с мамой. Взломщик оказался не любопытным, но жадным. Взяв деньги, он тут же исчез.

Итак, оставшись в количестве пяти человек, мы стали по очереди проходить в квартиру Астаха. Выглядели мы при этом, как Индиана Джонс, заходящий в неизведанную пещеру, полную опасностей. Шла запись. В кадр сначала попала знакомая по ежевечерним чтениям Астаха прихожая. Небольшой пятачок. Посреди – то самое читальное кресло. На вешалке скромная заношенная одежонка. Плащ-дождевик. Пиджак в клетку, в котором Астах пел у нас накануне Иркиного прилета. В углу стояли огромные напольные часы. Такие старые, что были уже скорее старинными. Я никогда не видела их вблизи, все больше мимоходом. Но это оказалось просто произведение искусства! XVII, может быть, даже XVI век. Циферблата, правда, на часах не было, вместо него сиротливо зияла дыра.