Ника Сафронова - Соло на троих

– Да, пойдемте, – поддержала Полина, которой Иркина реплика тоже наверняка не понравилась.

Мы вошли в ГУМ и стали прочесывать все бутики подряд. Мы не вылезали из примерочных. Раздевались и одевались, восторгались и критиковали друг друга.

Ирка определилась первая. Ей действительно очень шло кремовое на тонких бретельках платье до пят. Когда она отдернула штору и вышла к нам, какой-то иностранец восторженно зааплодировал, а потом послал Ирке воздушный поцелуй.

Очень надеясь, что он не понимает по-русски, я сказала:

– Ну все, крендель поплыл.

– Ира! Это лучшее из того, что я на тебе сегодня видела! – исчерпывающим тоном заявила Полина.

– Правда?

– Нет, серьезно – здорово! Даже не примеряй оставшиеся два платья, – горячо заверила я, так как мне самой не терпелось оказаться в примерочной.

Из нее я вышла полностью разочарованная. Если я такая уродина, то почему до сих пор не в кунсткамере? Полине, правда, здесь тоже ничего не подошло. Зато она приоделась в магазинчике по соседству. Итальянские мастера воплотили в жизнь давнюю ее мечту. Выткали серебром на бледно-сиреневом шелке. И сшили из этого абсолютно воздушный наряд.

Я же через час бесплодных поисков уже практически выла. Хождения по магазинам мне хватало минут на 15, максимум на 20. Бдительность моя притупилась, я без интереса передвигала вешалки и перестала внимать советам знающих толк продавщиц.

И тут Ирка откуда-то вынесла платье. Черное, облегающее. С глубоким вырезом на спине. С разрезом чуть ли не от бедра.

– Это что за откровение такое? Может, мне просто в трусах выйти? – возмущенно начала я.

– Вперед! – Ирка силой затолкала меня за ширму. – Не выпущу, пока не наденешь!

Пришлось подчиниться. Я посмотрелась в зеркало. Вроде бы ничего. Не такое уж и открытое. И ноги не страшные. И живота никакого.

Я вышла и сказала:

– Беру!

– Йес! – завизжала Ирка. – Умничка! Золотце!

Она так радовалась, как будто я покупала не платье, а дом на Гавайях. Причем не себе, а ей.

Полина проявила большую сдержанность.

– Тебе идет, – только и сказала она.

Потом мы наспех купили туфли. И поехали стричься, укладываться и раскрашивать лица.

В этом салоне на Гоголевском бульваре я оказалась впервые и, честно говоря, немного побаивалась. Легкая современная обстановочка и выхоленные мастера помогли мне расслабиться.

«Двум смертям не бывать, – подумала я, ловя свое угрюмое отражение, распластанное в кресле, – тем более что одна уже сидит напротив меня».

– Что будем делать? – подошла ко мне особь мужского пола в светло-зеленом халатике.

«Педро мучачас? Это хорошо. Говорят, у них отличное чувство стиля, несмотря на нелюбовь к противоположному полу».

– Не знаю. Посмотрите на меня и скажите сами. Можно с этим хоть что-то сделать?

Он удивленно приподнял брови:

– Вы к себе несправедливы.

Больше он ни о чем спрашивать не стал. Накрыл меня такой же светло-зеленой накидкой. И принялся мягко взбивать мою шевелюру. Внимательно щурясь при этом на отражение. Потом взялся за инструменты и начал стричь. Ножницы легко, словно играючи, бегали по моей голове.

В зеркале напротив я видела Ирку. Она сидела, прикрыв глаза, с мокрыми, зализанными назад волосами. Дама преклонных лет ровняла ей посеченные кончики. Полина находилась чуть дальше. Я только могла рассмотреть, как мастер наматывает ее пряди на крупную щетку и вытягивает их наверх.

Закончив стричь, Педро вымыл мне голову. Высушил. Что-то подмазал гелем. Где-то подкорректировал воском. И вот на меня уже смотрела солистка группы «Тату». Та, которая темненькая.

– Ну как? – спросил меня горе-стилист.

– Молодежненько, – отозвалась я.

А про себя добавила: руки бы тебе оторвать!

– Тогда переходим к вечернему макияжу, – торжественно сообщил он, доставая большую пушистую кисточку.

Развернул меня к себе. Щекотно помахал по носу. Чем-то намазал (как я от него узнала, нанес основу под макияж). И начал красить.

Мы измучались с ним на пару, пока все это закончилось. То я моргала, то не так открывала рот.

– Господи, да что ж вы творите? – нервно взвизгивал Педро. – Не дергайте веком!

– Оно само дергается.

– Перестаньте разговаривать! Я не могу провести идеальную линию!

– Мне можно не идеальную.

– Сейчас же замолчите! Или не буду с вами работать вообще!

Наконец, он удовлетворенно отступил от меня на шаг – полюбоваться проделанной работой.

– Роскошно! – похвалил он (скорее себя, чем меня). – Феерично!