Наталья Сафронова: Лабиринты любви

— Киска, извини и здравствуй! — крикнул мужчина лет за тридцать, вылезая из белого «Пежо». На его темные, чуть волнистые, зачесанные назад волосы падал мокрый снег. Лицо мужчины было привлекательным, скорее всего, из-за легкой неправильности черт: глубоко посаженных глаз, окруженных мелкой сеточкой морщинок, крупного, слегка искривленного в переносице носа и твердой, сухой линии рта. Собранные вместе, эти черты делали его внешность запоминающейся и неотразимой, в стиле ковбойской мужественности. Общий спортивный образ подчеркивала легкая, чуть пружинящая походка, широко развернутые плечи и могучие, плотно обтянутые джинсами мышцы ног. Обойдя машину, он подошел к ожидавшей его девушке и сказал:

— Ты выглядишь на сто тысяч!

— Сто тысяч чего? — кокетливо спросила она, переминаясь с ноги на ногу и зябко кутаясь в дубленочку светло-лилового цвета.

— Английских фунтов, — без колебаний ответил мужчина, нежно касаясь губами ее виска.

— И ты не боишься оставить такое сокровище на улице без присмотра аж на целых пятнадцать минут? — В ее голосе, несмотря на небрежность, с какой была произнесена эта фраза, все-таки слышался упрек.

— Еще как боюсь, — он со значением посмотрел ей в глаза, а потом с едва заметной улыбкой, тронувшей уголки рта и заложившей вертикальные складки на щеках, покрытых темным горнолыжным загаром, добавил: — Уже в дверях главбух схватил меня за пуговицу и потащил подписывать счета. Начни я сопротивляться, он бы пуговицу оторвал, тогда пришлось бы ехать переодеваться, и ты уж меня точно не дождалась бы, — и как бы в доказательство ткнул пальцем в одну из трех пуговиц трикотажной рубашки поло, выглядывающей из-под распахнутой куртки.

— Могла не дождаться, а могли и украсть, — девушка продолжала говорить обиженным голосом.

— Об этом я и думать боюсь. — Он приобнял ее и привлек к себе.

— А о том, что я ноги промочила, думать не страшно? — жалобно проговорила она, прижимаясь щекой к только что упомянутой пуговице, которую пытался оторвать злой главбух из его сказки.

— Ну что ж тут думать, тут надо меры принимать, — отозвался он, решительно подводя итог затянувшейся дискуссии. Пикнул брелком, открыл ей переднюю дверцу машины, усадил девушку, забирая у нее сумку и пакет, положил их сзади. Потом сел за руль и тронул машину, не обсуждая с ней маршрута. Через несколько кварталов остановился около магазина. — Посиди, я не буду мотор глушить, чтобы печка работала, пойду куплю что-нибудь к чаю.

— Не надо, — она положила ему руку на плечо, останавливая.

— Ты на диете? — удивился он.

— Нет, у меня есть к чаю сюрприз, — она засмеялась.

Он послушно вновь завел машину и вскоре въехал во двор нового многоэтажного дома.

— Ну вот мы на месте, — сказал он, входя в небольшую, но хорошо отделанную квартиру, имеющую, однако, не очень обжитой вид. — Давай я сниму с тебя сапожки, и залезай под плед, а я поставлю чайник. Или для сюрприза нужно шампанское? — спросил он, направляясь на кухню.

— Нужен чай с ромом, но не для сюрприза, а для меня. Ром остался? — громко поинтересовалась девушка. Несмотря на призывно лежащий на диване пушистый плед, она встала перед зеркалом и принялась расчесывать прямые светлые волосы, доходящие ей почти до лопаток. Вообще в ее облике было много прямых линий: прямой, хорошей формы нос, прямая линия узких губ, прямые, довольно широкие плечи и длинные прямые ноги. Некоторый недостаток женственности в ее внешности компенсировали мягкие изгибы груди и голубые глаза в обрамлении белесых пушистых ресниц.

— Среди моих знакомых только одна настоящая пиратка, которая хлещет ром чайными стаканами, — он выглянул из кухни и бросил на нее, стоящую около зеркала, одобрительно-заинтересованный взгляд.

— Иди, иди на кухню и без разрешения не входи, — приказала она интригующим тоном.

— Готово? — нетерпеливо полюбопытствовал он через некоторое время.

— Прошу! Нравится? — гордо продемонстрировала она расставленные на столике крошечный залитый розовой глазурью тортик в форме сердца, зажженную свечку, чашки и тарелки.

— Нет, — тон его был абсолютно серьезным.

— Ты не понимаешь, торт специально такой маленький. Он называется «Тет-а-тет», — испуганно зачастила она.

— Мне другое не нравится — не понимаю, в честь чего такая красота? День рождения у тебя был недавно, у меня — нескоро, познакомились мы летом, а до Восьмого марта еще целый месяц…