Избранные произведения писателей Дальнего Востока

— Эй, вы, пошевеливайтесь! — сверкнув глазами, крикнул Никелевые Очки.

У Синчхоля из пальцев — видно чем-то ободрал их — сочилась кровь, и он не мог остановить ее. Вытер пальцы о свои летние брюки до колен и передал груз одному из непрерывно сновавших рабочих.

— Эй, ты, послушай, надо крючком, зачем же руки калечить! — закричал, смеясь, его напарник.

Синчхоль приподнял груз крюком и нечаянно задел грузчика по лицу.

— Ты с ума сошел? Чего в лицо тычешь?.. Чуть глаза не выбил, дьявол! Гляди лучше! — яростно набросился он на Синчхоля.

У того комок подкатил к горлу. Грубые речи и действия этих мужланов так же тяжело ранят, как чугунные плиты и гвозди, торчащие по краям ящиков...

— Слушай, ты, поднимай живее!

Синчхоль попытался было дрожащими руками поддеть большой ящик, но тот все время соскальзывал с крюка, и в конце концов он сам свалился на него.

— Эй, что такое... Ты ж угробишься в такой спешке! Шел бы ты отсюда!

Кажется, «красному шнурку», что стоял напротив, хотелось, чтобы Синчхоль поскорее убрался прочь — он не помогал, а, наоборот, сам был лишним грузом.

Синчхоль, едва придя в себя, поднялся. Он и сам предпочел бы скрыться подальше, чем ждать, что тебя искалечит в любую минуту. Он осмотрел себя: кажется, все цело. Пыль из тюков, пыль от движения тысяч тел, не оседая, столбом стояла в воздухе.

Солнце палило нещадно. У Синчхоля совсем иссякли силы, во рту пересохло, весь он был словно набит пылью. Пить! Но нельзя отлучиться ни на минуту. Среди бесчисленной массы окружающих его людей, казалось, не было ни одного столь беспомощного и слабого, как он. С лесозавода доносилось жужжание пилы.

— Эй, ребята! Пошли туда, поборемся в свое удовольствие! — закричал «красный шнурок», стоявший напротив Синчхоля.

Обернулся и Синчхоль. Не поделив ноши, схватились два парня. Воспользовавшись моментом, их груз взвалил и понес третий. Тогда драчуны и вовсе вошли в азарт. Три или четыре раза принимались с передышкой бороться. Одного из них — Двойное Веко — Синчхоль сразу узнал. Ему хотелось подойти и разнять их, но где там устанавливать порядок с его силами, тем более что не было человека, который бы не глядел с любопытством на эту борьбу.

Наконец они встали, отряхиваясь.

Вспыхнул электрический свет, и через некоторое время

Синчхоль вместе со всеми «красными шнурками» отправился вслед за Никелевыми Очками получать деньги. Заслышав голос Двойного Века, он оглянулся. С чиге за спиной тот плелся, еле волоча ноги. Видно, и он порядком устал.

— Товарищ! — позвал Синчхоль, когда Двойное Веко поравнялся с ним.

Тот остановился и начал вертеть головой, не зная, кто позвал его.

— Это я зову вас.

Двойное Веко уставился на Синчхоля.

— И вы здесь? — И зашагал рядом с ним.

— Сколько денег заработали сегодня?

— Какие там деньги! Только боролся!

— А зачем вы боролись?

— Да просто так! — Двойное Веко почесал голову.

— Заходите как-нибудь ко мне в гости, — пригласил Синчхоль.

— А где вы живете?

— По дороге на базар есть католический костел...

— Как вы сказали, не понял: католический — что?

Синчхоль указал на перекресток.

— Вон там высится дом с заостренной крышей.

— А-а! Так это же христианский храм! Теперь понял!

— Подальше будет общественная уборная.

— Да, да.

— За ней — склад, где продаются колотые дрова, а за ним — маленький домик, крытый соломой.

— Понял.

— В задней комнатке этого дома я и живу, — объяснил Синчхоль.

— Да, да, как-нибудь зайду.

— Непременно приходите.

— Ладно!

Двойное Веко, даже не попрощавшись, зашагал крупным шагом.

Никелевые Очки забежал в какую-то японскую гостиницу. Следовавшие за ним «красные шнурки» остановились в ожидании, шумя и пересмеиваясь.

Вспомнив, как они передразнивали и насмехались над ним за работой, Синчхоль с тоской ощутил свое одиночество. А он-то хотел стать их товарищем! Одни насмешки, и ни капли сочувствия! На цементной стене противоположного дома в свете фонаря сверкали золотые буквы: «Бар «Кинг».

Легкой, танцующей походкой в его сторону направлялась Какая-то модница и с ней щеголь. Синчхоль встал и прислонился к стене. Мужчина и женщина прошли мимо, распространяя тончайший аромат. Перед его глазами тотчас же всплыла картина, как они с Окчоми любовались на морском берегу закатом солнца: взметнувшееся пламя озаряло лицо и одежду девушки. Он невольно глубоко вздохнул. Окчоми стала вдруг мучительно милой. Но он тут же одернул себя: «Опять подлые мыслишки!»