Избранные произведения писателей Дальнего Востока

— Нельзя. А что, если Токхо увидит? Ведь жизни не даст!

— Мама, разве я допущу до этого... пожалуйста... — упрашивала Сонби.

— Ну, ладно, только верни, когда соберешься уходить, да этому прохвосту — ни-ни!

Провожая Сонби, мать Каннани несколько раз повторила свою просьбу. Сонби спрятала было конверт на груди, но, вспомнив, как руки Токхо гладили ее грудь, сразу вытащила обратно. Даже маленький конверт спрятать некуда; всюду обнаружит его старый хрыч! И такая досада взяла ее, что хоть ложись и помирай...

Все так же крадучись, прижимаясь к стенам, добралась Сонби до дома Токхо.

Как же быть с конвертом?

Поколебавшись, она засунула его в носок и тихонько открыла ворота.

Кругом — мертвая тишина. Сонби, бесшумно заперев ворота, прошла по двору и юркнула в свою каморку. Она замерла на секунду, ей показалось, что тут, дыша перегаром, лежит Токхо.

Первым ее побуждением было бежать куда-нибудь. Конверт, спрятанный в носке, не давал ей покоя. Наконец, убедившись, что в комнате никого нет, Сонби вошла. Решив сегодня ни за что не открывать дверь, она сильно потянула ее на себя, заперла и, даже не разобрав постели, бросилась на нее ничком. Мысли, обгоняя одна другую, проносились в голове.

Но что это? Снаружи дергают дверь. Вот опять... «Эх, опять лезет!..» — простонала она и крепко зажмурила глаза. Сердце ее бешено колотилось. Снова дверь — дерг, дерг... Токхо отлично знал, что она не спит. Ясно, что, если она не откроет, Токхо отомстит ей.

«Ну, выгонит вон, а что еще сделает?» — успокаивала она себя, притаившись. Дверь содрогалась. И вдруг послышался скрип расходящихся створок — дверное кольцо было снято. Сонби притворилась спящей. Токхо, тяжело дыша, закрыл дверь и пнул Сонби ногой.

— Ты чего, чертова девка, дверь не открываешь? Слишком я ласков с тобой, избаловал... Совсем от рук отбилась... Смотри у меня!

Сонби медленно приподнялась, делая вид, будто только что проснулась.

— Ты слыхала, что я велел открыть дверь?

— Нет, не слыхала, — сделала удивленные глаза Сонби.

— Вредная девчонка! — проворчал Токхо и облапил Сонби.

Как обычно, от него несло водкой. Каждый раз, когда он обнимал Сонби, этот отвратительный запах ударял ей в нос, и она невольно отворачивала лицо. И сейчас ей так хотелось вырваться от него! Сжавшись в комок, она попыталась отодвинуться, но Токхо прижал ее еще крепче.

— Чего рыпаешься? Противен, видно, я тебе... Не поискать ли другую девчонку? А? Что скажешь? — прижав губы к самому уху Сонби и обдавая ее тяжелым дыханием, шептал Токхо.

У Сонби защекотало в ухе, она отшатнулась.

— Смотри, баба, может, у тебя другой есть? Иначе разве могла бы ты позволять себе такое? Когда приходит мужчина, девчонка не должна спать, она должна подобострастно трепетать, чтобы расположить его к себе! А ты что делаешь — развалилась и спишь, как дура! Раз я к тебе благоволю, ты брось эти привычки... Кстати, были у тебя в этом месяце?

Сонби не слушала бормотанья Токхо. Ей все время казалось, что мать Окчоми стоит за дверью, и ее маленькое сердечко трепетало, как пойманная птичка. Так было каждый раз, когда приходил Токхо.

— Да отвечай же! — Токхо погладил Сонби по животу. Ее передернуло.

— Не было еще, — насильно выдавила она из себя.

— Гм... Может быть, на этот раз... Может быть, тебе захочется чего особенного съесть, сразу скажи, не скрывай да не ломайся... Хочется чего-нибудь? — прильнув слюнявыми губами к щеке Сонби, шептал Токхо.

Сонби еле сдерживала подступавшую тошноту.

— Сонби... как?.. а?

— Ай, право же, тошно слушать!

— Ого! Тебе уже слушать противно стало! Ты должна думать о моем сыне вот тут!

Обнимая Сонби, Токхо впился губами в мочку ее уха. Потом вдруг вынул из бумажника деньги и протянул Сонби.

— Вот возьми и распоряжайся ими по своему желанию, а захочется съесть чего-нибудь, увидишь меня, — скажи!

Сонби вспомнила о конверте в носке и скрепя сердце взяла деньги. Она не знала, сколько здесь, но сообразила, что они пригодятся на дорожные расходы, когда она пойдет к Каннани.

— Уходите скорее, хозяйка может прийти!

— А хоть и придет — что из того? Ты здесь главная, в тебе мой сын. Что мне эта развалина? А ты будь спокойна: через два месяца будет уже определенно известно, и если действительно носишь моего сына, прогоню ее, а тебя сделаю настоящей женой. Поняла?

— Тише, тише! — взмолилась Сонби. — Кто-нибудь услышит!

— И услышит — не беда, — разошелся Токхо. — Ты теперь в этом доме главная, так-то! Если забеременела, на что-нибудь особенное потянет... Не чувствуешь такого?