Поль-Лу Сулитцер - Ханна

В конце концов Ханна начала испытывать нежность к мадам Сафронии Макдушмульской, которая изрядно на нее походит, по крайней мере на ту Ханну, какой она была… Ну, например, в тот день, когда оказалась в своем ужасном платье из серого панбархата, в таких большущих башмаках в зале магазинчика на одной из улиц Варшавы. Такое не забывается, такое въедается в печенку и сердце на всю жизнь, и ты рыдаешь от ярости, думая об этом: неужели так будет продолжаться вечно? Несмотря на всех этих глупцов, принимающих ее за дурочку, черт возьми, она права: она предвидит время, когда все Сафронии мира будут пользоваться ее продукцией. При условии, что она будет у них под рукой. А уж об этом Ханна позаботится.

"Это будет революция", — замечает Джульетта Манн, ошеломленная подобной широтой амбиций. "Я вполне согласна с вами", — ответила Ханна, сама несколько озадаченная своими умозаключениями.

Косметология— Слово, отдающее научностью. В нем заключена тайна и постоянная новизна. Оно идет дальше жидких пудр и кремов, это — целое искусство, секреты которого очень важно раскрыть. Так, например, окраска губ необходима, коль скоро имеешь дело с красящими и ароматизированными продуктами, наложенными на другие части лица. И в этой конкретной области Ханна продвинула исследования далеко вперед. В течение долгого времени, может быть лет двухсот, для оживления цвета губ, для того чтобы сделать их более привлекательными, женщины пользовались тем, что называют "резин", — мазью на основе мастики с добавлением розовой или жасминной воды, подкрашенной соком алканна или черного винограда; затем на основе пчелиного воска и масла создают так называемую "смесь". Мысль о производстве специальных палочек, легких и незаметных, которые можно носить в сумочке и которые пришли бы на смену карандашу для губ, — эта мысль принадлежит не Ханне. Она пришла в голову другим, но те пока не извлекли ее на свет божий, а сам продукт остается достоянием подозрительных аптекарей, известных одним лишь актрисам или потаскухам. Иными словами, для светской или хотя бы обуржуазившейся дамы такие вещи весьма опасны, тут попахивает чуть ли не проституцией.

Одним из вопросов, над решением которого придется биться Ханне, станет вопрос робости ее клиентов перед всеми этими нововведениями (которые мужчины высоко оценят, но… не у своих жен), робость, тем не менее сдобренная изрядной дозой жадного любопытства. К тому же, если осваивать выпуск губной помады на уровне отрасли, нужно еще учесть, что воздействие этих новшеств должно быть безвредным и что они не превратят женский рот в явную жертву цинги. Опасность, впрочем, реальна и для, других косметических продуктов.

— Джульетта, дело в химии. Вам и карты в руки.

Нет, она хорошо знает, что это не делается за 3–4 недели. Конечно (Ханна очень часто повторяет "конечно"). Она знает, что понадобятся годы, пять или десять лет, может быть десятилетия, что одной Джульетте не справиться с такой задачей. Понадобятся новые химики, новые лаборатории, и не обязательно во Франции. Понадобятся капиталовложения и наем рабочей силы. Она готова к этому, она пойдет на это.

Джульетта Манн умрет в 1931 году, превзойденная, естественно, новыми поколениями специалистов, работающих в совершенно иных условиях. Во всяком случае, не в переоборудованной жилой квартире.

Пусть даже эта квартира и была над головой у Поля Гогена.

В апреле она уже в Вене. Удивляется, что не побывала здесь раньше: "Какой красивый город! И почему я заканчиваю объезд Европы там, откуда должна была начать? Правду говорят, что из Австралии Европа представляется тощенькой".

В Вене на боевом посту стоит Марьян Каден. Он проделал все работы по глубокой разведке и подготовке почвы. Со своей обычной эффективностью. По его мнению, для размещения института подошла бы Рейхсратштрассе.

Они идут туда. Эта улица расположена прямо за зданием парламента — рейхсрата. "Улица широкая, восемьдесят один шаг, я подсчитал", — говорит Марьян. Она заканчивается слева от садов городской Ратуши. Здание, вычисленное им, носит номер 7. Построенное в 1883 году, оно почти что сохранило свой первозданный вид.

Начиная с вестибюля, обильно украшенного, роскошный вход в здание внушает почтение. Что же касается этажей; то они выполнены с большой долей экономии, как принято: парадная лестница внезапно переходит в черную, которой пользуются жильцы верхних этажей.

— Не может быть и речи о том, чтобы впускать внутрь моих клиентов.