Александр Покровский - Бортовой журнал 4

Можно, конечно, сетовать на уровень, говорить о степени мастерства, можно приводить аргументы, размышлять – но авторской песни-то все равно. Она песня туристов, костров, дорог, сырых палаток.

Авторская песня – это гитара и небольшой круг слушателей.

Авторская песня – это огромное число песен и авторов, из которых время оставит, возможно, только несколько песен и несколько имен. Остальное уйдет в небытие – и это правильно. Сквозь века пройдут только камни и рукописи. Не все, но пройдут.

На Грушинском фестивале люди улыбаются – и это, как мне кажется, главное достижение.

Мы отвыкаем улыбаться.

Россия – как побитая собака – никак не может растянуть губы в улыбке.

Очень хочется, чтоб она заново научилась это делать.

Такое простое упражнение для мимических мышц – а вот никак.

А тут я увидел улыбки людей, и это здорово, праздник получился.

Конечно, еще много всего мешающего. Авторы – народ не слабый, но ранимый, и если во время выступления появляется нетрезвое лицо отечественного песенного воздыхателя, которое во время выступления начинает орать, как самаркандский ишак, то это мешает всем, и, как мне думается, надо бы их вынести куда-нибудь и там сложить штабелями.

И еще очень мешает мусор. Невозможно петь, если под зрительскими скамейками перекатываются пустые бутылки. У мусора очень прилипчивый нрав. Мусор все делает мусором. И мне хочется воскликнуть: «Ребята! Давайте уберем нашу планету! Авторская песня – это же планета. За ней надо ухаживать. Ее надо лелеять. Пожалуйста, убирайте не в понедельник, а каждый день. От этого легче петь!»

Вот и все, что я хотел рассказать о Грушинском.

Вот и День Военно-морского флота наступает! Боже мой! Боже мой! Боже мой! Радость-то какая и счастье! Слезы, слезы, слезы.

Вот!

В Петербурге уже вывесили плакаты на улицах и в вагонах метро.

На них изображено небо голубое, под которым море синее, а в середине два флага – Российский и Андреевский, а на них сияет Нахимов в виде ордена. И все это в двух вариантах – на другом сияет Ушаков.

В прошлом году военно-морские корабли дальше моста Лейтенанта Шмидта на праздник не пустили.

Перед Зимним дворцом выписывали круги разноцветные парусники, изображая флот Петра.

То есть к флоту Петра с годами доверие только растет, а вот к современному флоту оно только падает – пустишь их туда, где люди приличные собрались, а они опять или мост сгоряча забодают, или взорвут чего-нибудь – за восторженными криками не сразу и разглядишь.

Наверное, и в этом году место нашего флота опять будет за мостом – не заслужили, уродцы противные.

То бишь к празднику тех, чей праздник, скорее всего не допустят.

Размышляя обо всем этом, я пришел к выводу, что Ушакова с Нахимовым в виде орденов изобразили правильно.

Почему правильно?

Потому что эти два героя только в виде орденов у нас и могут существовать.

Появись они в виде живом, не оставили бы они сегодня живого места от всех причастных к созданию Российского военно-морского флота.

Круты они в свое время нравом были. Чуть чего – линьки, килевание или, и того пуще, расстрел за погибель кораблей – вот чего от них можно было всегда ожидать.

Серьезные это были ребята.

Из ничего победу творили.

А отбирали они на корабли себе только тех офицеров, что думали о чести и доблести.

Словом, себе под стать.

И сказать они могли все, что думали, прямо только в лицо государям с государынями.

И так они могли это сказать, что не оставалось ни у кого никакого сомнения в том, что пути-дороги их должны пролегать через моря и океаны, а на паркетах во дворцах они должны появляться только в случаях крайней необходимости, в случаях экстраординарных.

И они с этим были вполне согласны – терпеть не могли челядь, холопство и борьбу подковерную.

За что и сияют теперь на орденах в лучах восходящей военной славы.

С 1986 года меня не оставляет чувство утраты.

Как только моя лодка пришла в завод и встала в отстой дожидаться утилизации, где до нее уже стояло с два десятка корпусов, я все понял – распад.

Распад везде и прежде всего в сознании. Круговерть разложения. Мгновенное, взрывное гниение.

Копилось долго, но взорвалось быстро.

Социализм нарушил принципы развития. Так развитие не должно идти, а оно шло.

Социализм вроде бы должен думать о людях, а царизм и капитализм – нет, но все получалось наоборот.

При царе нашем батюшке в генералы порой попадали люди ума и чести, а при социализме – только послушные.