Борис Екимов - На хуторе

– Еще не очунелся, погоди трошки, – успокоила его Раиса. – Вон на кухне каких надо кормить. Ты посиди, Николай Иваныч…

– Я подмогну… – поднялся управляющий. – Чего зря сидеть? Погляжу на твоих двойнят.

– Гляди, коли свои не надоели, – засмеялась Раиса.

Подворью Тарасовых, их базам и строениям позавидовать было не грех. Раиса включила электричество, и в ночи свет ярких под колпаками ламп осветил ровную площадку двора с водопроводной колонкой посредине, и круг него высокий дом под белой жестью и добрый флигель, приземистые сараи и катухи, крытые и обшитые шифером, огромный, словно самолетный ангар, сенник, тоже шиферный. В прошлом году его поставили тарасовские зять и сын. И теперь по всему хутору бабы пилили мужиков.

Козлята помещались во флигеле, его протапливали. В семь добрых глоток замекекали они, людей узрев. Талдыкин хотел было в руках нести козлят, но Раиса подала вместительный зембиль, плетенный из чакана, и сказала:

– Сажай сюда и доразу понесли.

– Это да… – удивился Талдыкин. – Это рационализация. А я тягаю по одному. Сам, что ль, плел?

– А кто же…

В козьем катухе тоже горел свет под матовым колпаком. Огорожа ясель тянулась вдоль стен. Пол был настлан из дубовых плах. Козлята матерей нашли сразу. Раиса лишь двойнятам помогала, пристраивая их без обиды. Хорошие были козлята, здоровые. И сосали хорошо, поддавая матерей. А люди глядели на них с доброй улыбкой.

– Нехай сосут, – сказала Раиса, запирая катух.

А в соседнем, почуяв хозяйку, заволновались поросята. Поднялись и стали стучать своими пятаками в стены.

– И-и, черти ненажористые… – обругала их Раиса.

– Вы больших-то зарезали? – спросил Талдыкин.

– В тот выходной. И так сколь лишку прокормили. Дал Господь погодушку.

Погода стояла необычная: весь декабрь – тепло и дожди. Лишь перед самым Крещеньем открылась зима, и по хутору, торопясь, начали бить скотину и птицу.

– А я своего только собираюсь. Тетя Рая… – наконец решился спросить Талдыкин. – Може, я зря жду? Он не упреждал, никуда не заедет?

– Ничего не говорил, – встревожилась Раиса и пристально поглядела на управляющего. – Уж в такую пору… А може, чего случилось? Обломался посеред степи…

– Не должен…

– Вот и не должон! – вдруг тонко, со слезой проговорила Раиса. – Добрые люди по домам сидят, а мой скоро в тракторе и ночевать будет! А весь белый свет, всех лодырей да пьяниц не обработаешь!

– Ну, чего тута?.. – раздался от ворот голос хозяина. – Чего приключилося? – Тарасов вошел во двор, поглядел на управляющего, на жену.

– Вот тебе и чего… Ночь на дворе. Скотина не поена, не кормлена, а ты все блукаешь, с работой твоей, пропади она. А я не в силах… Сколь разов я говорила: кинь все и иди придурком в бригаду. При доме завсегда будешь, при тепле…

– Перестань, Рая, перестань… – нагибая голову, проговорил Тарасов. – Ступай, Рая… Мы зараз.

Раиса послушалась и пошла в дом.

– Козлята… уже насосались… – со всхлипом напомнила она с крыльца. – Белоносая и энта, мальначкая… окотилися ныне. Тоже надо покормить…

– Баба… – оправдался за жену Тарасов. – Тонкослезая… Да и здоровья… – Это была длинная речь. Очень длинная для Тарасова. Она вместила в себя извинения за женины слезы, и раздумье о женском роде вообще, и рассказ о нелегкой Раисиной болезни.

– Я к тебе, дядя Гаврила… – начал и сразу запнулся управляющий. – Ты сам знаешь зачем. Уж попался, так давай начистоту. Куда ты солому возил?

– Солому ты не приказывал, – прикинулся ягнаком Тарасов.

– Я-то не приказывал, в том и дело. А ты ее возил. Вот я и спрашиваю: откуда, и куда, и зачем? Своей у тебя вроде хватает.

– Не возил я солому, – потупился Тарасов.

– Как не возил? Я лично, и председатель, и главный агроном догнали тебя на машине, останавливались дважды, а ты уехал. Но мы гнаться не стали, куда ты денешься? И отпираться так, дядя Гаврила, нехорошо. Попался, так давай начистоту.

– Обшиблись вы, – спокойно сказал Тарасов, все так же глядя куда-то в сторону. – Не возил я соломы, на кой она мне.

Управляющий был несколько обескуражен.

– Чего ж я, глупой совсем, дядя Гаврила? Уж раз попался…

– Обшиблись, – повторил Тарасов. Разговор был нелегкий, и следовало его скорее кончать. – Обшиблись, и чего толочить…

– Ну гляди, дядя Гаврила, – уже другим тоном, с ноткой угрозы, сказал управляющий. – Я хотел по-хорошему. Все же смальства тебя знаю, с твоим Виктором вместе росли… По-хорошему хотел. Не хочешь – твое дело. Председатель завтра участкового пришлет. Он с тобой по-другому, гляди…