Юнас Гардель - Детство комика. Хочу домой!

Но лучший способ оказаться в центре — это выступать. Юха выступает постоянно. На школьном дворе, в столовой, на праздниках и во время Веселого часа.

Когда у Бенгта и Ритвы гости, он забирается на стул и громко поет своим пронзительным голосом, перекрывающим все остальные звуки: HONEY HONEY, МИЛЫЙ СЛАВНЫЙ — HONEY HONEY, YOU’RE A SEX MACHINE…

И, поскольку гости смеются, он берет повыше и погромче: HONEY HONEY, МИЛЫЙ СЛАВНЫЙ…

И тогда Бенгт отправляет его спать. А Юха чувствует себя невыносимо униженным.

Выступать для Юхи — это способ общаться. Смешить — для него единственная возможность завести друзей, ничего другого он не умеет.

Он неделями заучивает сценки Хассеотаге и песенки Повеля Рамеля [16] Хассеотаге — комический дуэт Таге Даниельссона и Ханса Альфредссона; Повель Рамель — популярный шведский бард. , прячется и репетирует, чтобы потом сразить всех наповал.

И он действительно смешит.

Даже дура Эва-Лена вынуждена это признать. Невозможно не смеяться.

Юха даже вызвался выступить на дне рождения Марианны. Он устроил представление под песенку «The Sweet». Он был Брайаном Конноли [17] Основатель и вокалист британской рок-группы «Свит». . В конце песни он разорвал на себе футболку. Это была его любимая футболка с Мумми-троллями, но он пожертвовал ею ради выступления.

Друзья Марианны ничего не поняли. Им было всего по шесть лет.

Марианне полагалось сидеть за креслом и выдувать мыльные пузыри, чтобы получился сценический эффект.

Но пузырей почти не было — она дула слишком сильно.

Потом Юха основательно поколотил Марианну, хоть это и был ее праздник. Испортила все шоу.

О, я люблю похвалы! Еще ребенком я из кожи вон лез, чтобы услышать, какой я молодец.

Такой умный малыш, такой развитой для своего возраста, а какой у него аккуратный почерк! Что это ты пишешь? О, стишки! Как чудесно, очаровательно! Такой серьезный, а когда захочет — то и беззаботный. Озорник, шалун, весельчак, министр веселых дел, чаровник, вундеркинд, божество, божество, божество!

Надо как-то это обстряпать. Нелегко, но уж что смогу, то сделаю. Что уж есть, то есть, но иногда и этого не хватает.

И вот я здесь. Один. Стою перед зеркалам, закрыв глаза.

«I don’t know why she’s leaving or where she’s gonna go, I guess she’s got a reason but I just don’t wanna know…» [18] «Я не знаю, почему она уезжает и куда направляется, но думаю, у нее есть на это причины, только я их не хочу знать»… (строчка из песни группы «Смоки»).

Я никак не мог понять, почему они бросали меня, почему никто не оставался, когда звонил звонок и Веселый час был окончен. Они с потрясающим равнодушием вставали, переворачивали стулья на парты и уходили. Я же смешил их. Я же нравился им. Они ведь смеялись.

Как и теперь. Публика смеется, и мне кажется, что они останутся со мной, но, насмеявшись, они уходят, как только гаснет свет на сцене. И я чувствую, что опять остался в дураках, стоя за сценой в ожидании вызова на бис.

Я же не могу выбежать и закричать: «Вернитесь!» — когда они уже на полпути к гардеробу. У меня на такое просто духу не хватит.

Я никогда не указывал обратный адрес на своих письмах к тебе. Может быть, поточу, что не хотел получить ответное письмо. Может быть, потому, что боялся, что ты все равно не ответишь, что ты знать меня не хочешь. Может быть, мне просто не хватало духу.

Теперь у тебя есть мой адрес. Можешь ответить. Сказать, что ты есть.

Иногда просто интересно, куда все делось.

А тебе интересно?

«101 анекдот».

«Больной юмор».

«Ты это слышал?»

«101 лучший анекдот».

«Best Jokes for Every Occasion» [19] «Лучшие шутки на все случаи». .

«Лучшие в мире анекдоты о шотландцах» (самая скучная книга, которую только довелось читать Юхе).

Если посчастливится пристроиться в очереди к Леннарту и Стефану, то есть шанс сесть с ними за один стол. Лучше всего, конечно, стоять сразу за ними, потому что потом можно просто направиться к столу, который они выбрали.

Если стоять перед ними, то потом придется возиться с подносом, дожидаясь их. А если самому выбрать стол и сесть за него, то нет никакой гарантии, что они сядут туда же.

Так унизительно садиться за большой стол, чтобы к тебе подсело много народу, и видеть, что никто не садится. Сидишь, смотришь в окно и всех ненавидишь, давясь картофельными котлетами.