Кэтрин Хайд - Заплати другому

Рубен лучше других видел внезапную стычку и все же не мог постичь произошедшего. Видел, но был не в силах объяснить.

Потребовалось несколько минут, чтобы он понял, что случилось, не день и не два – чтобы свыкся с тем, что это было на самом деле. Потребовалась большая часть жизни – чтобы разобраться.

КРИС: Просто хорошенько и глубоко вздохните. О’кей?

РУБЕН: Я в порядке.

КРИС: Не спешите, на это времени не жалко.

РУБЕН: Я справлюсь. Еще только минутку.

КРИС: Могу дать вам целый день, дружище. У нас ничего, кроме времени, нет.

РУБЕН: Я видел это так близко. Только в чудном ракурсе. Я смотрел на стычку сзади. Понятия не имел, что я видел. Помню только, как правый локоть того парня подался назад, потом снова метнулся вперед. Выглядело это так, будто он ударил Тревора кулаком в живот. Не особо сильно. Чего никак сообразить не могу, мог ли я на самом деле не видеть, что происходило? Или просто это было очень важно для меня? Вы понимаете. Не видеть.

КРИС: Я придвинул к вам картонку с салфетками.

РУБЕН: Спасибо. Просто мне нужно отдышаться минутку.

КРИС: Это случилось довольно давно. Говорят, время залечивает раны, знаете? Только не уверен, что это касается всех ран. К тому же на это уходит масса времени.

РУБЕН: После того как те убежали, Тревор стоял на месте. Выглядел нормально. Руками за живот держался. У него было такое открытое лицо. Как мне объяснить? Не было никаких следов боли или страха. Это я видел. Я сказал: «Тревор». И это все, что я смог произнести. Подумал, все прошло. Подумал, что с ним все в порядке. Опасность миновала, и моя семья все так же в целости. Думается, такой я всегда ее и представлял.

КРИС: Знаете, если чувствуете, что не можете…

РУБЕН: Нет. Я могу. Хочу, чтобы это легло на бумагу. Хочу, чтобы это появилось в книге. Это важно.

КРИС: Дышите. Не торопитесь.

РУБЕН: Я должен рассказать. Что он сказал. Я не уверен даже, что это значит, но это хранится во мне. Так что я должен сказать. Полагаю, я расслышал у себя за спиной шаги. Думаю, я это помню. Голос Фрэнка, но я так и не оглянулся. Тревор смотрел мне прямо в лицо. Один Бог знает, что он видел там. Даже вообразить не в силах. Даже не знаю, что я чувствовал. До сих пор сказать не могу. Но какие-то чувства, должно быть, отразились и у меня на лице. Он видел это. Я по нему понял. Это как смотреться в зеркало. Потом я глянул вниз… Глянул вниз на руки Тревора. И тогда Тревор посмотрел туда. Было похоже, будто он просто перевел взгляд, чтобы посмотреть, куда смотрю я. И он вытянул руки, отвел их от тела, к свету уличного фонаря. Взгляд у него был такой удивленный.

КРИС: Это оттого, что там была кровь, вы хотите сказать?

РУБЕН: Он опять посмотрел на мое лицо и сказал: «Я в порядке, Рубен. Все в порядке. Не волнуйся».

КРИС: Он был в состоянии шока, по-вашему?

РУБЕН: Не знаю. Не могу в этом разобраться. Я – был. А вот Тревор… я не знаю. Порой думаю – был. Порой думаю: он сказал, что в порядке, потому что еще не знал, что это не так. Временами думаю, что он просто старался утешить меня. Не хотел, чтобы я огорчался.

КРИС: Что, по-вашему, побудило его ввязаться в драку? Вы думаете, он уже стал обретать привычку помогать по-крупному?

РУБЕН: Он считал, что должен помочь еще одному.

КРИС: Мы все считали, что он сделал очень много.

РУБЕН: Знаю. Именно это мы ему и сказали. Но он считал, что Джерри – неудавшаяся попытка. Думал, что у него две получились, одна осталась. Так что он выискивал, кому необходимо что-то.

КРИС: Если бы только он знал про Джерри.

РУБЕН: У него был по-настоящему хороший день.

КРИС: Вы что имеете в виду?

РУБЕН: Он то и дело повторял это. Это мой самый лучший день в жизни – он постоянно говорил это. Даже спросил меня, будет ли у него когда-нибудь еще такой же.

КРИС: Ого! От такого больно. А?

РУБЕН: Вообще-то, каким-то чудным образом, это стало утешением для меня. Тот день был вершиной его жизни. И, наверное, навсегда ею и остался. Вы понимает, о чем я?

КРИС: Думаю, что понимаю.

РУБЕН: Он сказал, что у него все хорошо. Он просил меня не волноваться.

КРИС: Он сказал еще что-нибудь?

РУБЕН: Нет. Больше ничего.

Он лежал голым под одеялом рядом с Салли, смотрел телевизор. Салли прикрыла глаза маской. Крис не мог разобрать, спит она или нет.