Игорь Ушаков - Семейная сага

И вот теперь этот трепет, который я чувствую… Может, это и есть начало того большого и светлого чувства, ради которого надо жить?..

А Катя — молодчина! У нее все как-то просто и легко получается. Когда мы уже подошли к ее дому, она вдруг мне сказала:

— Ты когда в школу утром выходишь? Может, выйдешь из дома пораньше, подождешь меня, вместе пойдем, а?

У меня аж дух перехватило от нахлынувшего восторга:

— Ну, конечно, конечно!

Мы распрощались, она скрылась за входной дверью своего дома, а я ошалевший от счастья, сдерживаясь, чтобы не побежать вприпрыжку, пошел домой.

Вот и свершилось! И так все просто! А я все переживал и придумывал, какие мне сделать ходы, что предпринять, как с

Катей заговорить, что ей сказать… А уж предложить ей до школы ходить вместе — об этом у меня и в мечтах не было!

Завтра! Завтра я увижу ее с самого утра! А потом после школы мы опять пойдем вместе домой. Неужели все это правда? Неужели это не сон?

И опять в голове сами собой зазвучали стихи:

Я хочу и боюсь

Этих встреч на ходу. Вечерами томлюсь, Утра нового жду.

Будто бабочку ночью

Влечет на свечу.

Я боюсь тебя очень…

И очень хочу…

Катерина. 1927, 28 сентября

Сегодня весь день я вела себя, как всегда. Была гордая

и независимая, на Анатолия внимания особого не обращала, но это все выходило естественно. Я его не игнорировала, даже какие-то фразы ему иногда кидала, но не более, чем остальным. И зацепила-таки его! Он с Наташкой говорит, а я замечаю боковым зрением, что сам на меня косится. Пусть, пусть! Я ему не та Катерина, что с обрыва бросается! Я — Кармен! Любовь свободна, черт подери! Он у меня еще попляшет!

Прозвенел последний звонок, все метнулись к выходу. Я же, как всегда, не спешу. Собираю книжки и тетради в свой ранец и выхожу в коридор одной из последних.

Выхожу на улицу, останавливаюсь и оглядываюсь. Вижу метрах в тридцати от меня прогуливается Анатолий наверняка ждет меня. А вдали, при выходе из школьного двора стоит Михаил, вроде ждет чего, а вроде и нет. Я-то знаю, что он меня ждет, хоть мы и не услaвливались сегодня после школы идти домой вместе. Он такой застенчивый, что все приходится начинать мне самой: это с одной стороны интересно, а с другой — хочется, чтобы мужчина был мужчиной, чтобы он владел ситуацией, решался на что-то. Анатолий метнулся было ко мне, но я в это время подняла руку и помахала Михаилу. Я направилась мимо Анатолия к Михаилу, подошла к нему и сказала:

— Привет! Идешь домой? Пошли вместе!

Он, видимо, этого от меня и ждал, хотя опять как-то растерялся. Пошли рядом, говорили о каких-то пустяках, он был совсем потерянный. Видно, что парень умный, но уж очень весь "зашнурованный". А ведь тихоней его не назовешь — я же вижу, какой он с другими мальчишками: уверенный, сильный, никому не уступит, если считает, что прав.

А в меня он, наверное, всерьез втрескался! Ну, что ж, это хорошо: девушка, прежде всего, должна быть любима, как говорят подружки, а уж там видно будет, куда поворачивать — достоин ли претендент твоей любви или нет! В конечном счете, это мы их выбираем, а не они нас: мы просто позволяем тому, кого мы выбрали!

Идем-идем… О какой-то чепухе болтаем. Вот уже и его дом прошли, идем к моему. Я все жду, когда он что-нибудь предложит: вечером погулять или может в выходной в кино сходить. Нет, молчит, будто воды в рот набрал. Вот малахольный! Пришлось мне начать, хотя я ничего лучшего не нашла, как спросить, не хочет ли он меня утром подождать у своего дома, чтобы в школу вместе идти.

Он весь аж засветился! Даже не ответил толком, только головой кивнул. Чудной!

А впрочем, он очень хороший парень: и симпатичный, и умный. Вот разговорю его, расшевелю, растоплю — мне еще все девчонки завидовать будут! Да и Анатолию с его "Натали" нос утру! Кстати, у меня как пелена с глаз спала:

даже немного странно, что я нашла в Анатолии?

Арсений Николаевич. 1927, 27 октября

Замучил меня кашель!.. Да-а-а… Неважно идут дела:

часто отхаркиваю с мокротой кровь… Врачи рекомендуют поехать в Крым, говорят, может помочь. А как поедешь? На что? И так живем с хлеба на воду… Лёля-Алёнушка извелась совсем, работает, как ломовая лошадь — Катю с Ксеней растит без моей помощи, да еще я тут лежу пластом… А она каждый день мне молоко горячее с жиром дает, сало откуда-то приносит… Как выкручивается? Ума не приложу.

И себя не бережет, не боится заразиться от меня. По вечерам устроится, как воробышек, на краешке кровати, руку мою держит, то к щеке своей приложит, то поцелует. Говорю ей, остерегись, Лёля, ведь и сама заразишься и детей заразишь. А болезнь-то суровая, не приведи Господи!