Лев Сокольников - Саркофаг

— Да, но если тебя убивают!?

— Если ты отвечаешь тем же, то где разница между вами? Вдумайся. А тогда я прочитал "Отче наш" и отправился выполнять задание. Мне везло: когда выбрался из окопа и пошёл в полный рост вдоль линии связи, огонь немецкой батареи вроде бы стал слабеть…

— Шёл в полный рост!?

— Да, в полный рост. Гнись, не гнись — какая разница? Если "достать" — и согнутого достанут, а если нет — то и в полный рост пройдёшь.

— Понятно! "Фаталист". Чего тебе было гнуться? Твои вчерашние работодатели узнали тебя! Они в "своих" не стреляли — издевался я.

— Может, и узнали — ничуть не обиделся отец и продолжал:

— Добрался до порыва линии, всё сделал быстро и удачно, доложил о исправности связи и повернул назад. Связь заработала, наша батарея вступила в дуэль и полностью рассчиталась с вражеской батареей, вздумавшей тягаться с тяжёлыми гаубицами. Или гаубицы сделали свою работу чисто и аккуратно, или у врагов закончились боеприпасы — теперь никто не выяснит, но стрельба прекратилась, и стало тихо до звона в ушах. Меня ангел вёл: ни контузий, ни ранений от чужих снарядов не получил. Страха не было, а пугаться было от чего. Даже командир подивился моей везучести! — знал бы командир, каким рискам подвергался отец совсем недавно!

— Он только ругал меня, что, отправляясь в "походы" на восстановление связи я не брал личного оружия.

Когда немцы нас "нащупали" и принялись "обрабатывать", то первым делом мы потеряли связь. Восстанавливать линию отправился старший телефонист и погиб. Батарея молчит: куда стрелять? Нет корректировки! Командир говорит:

— Восстановишь связь — к "герою" представлю!

Не рвался я в герои, не волновал меня героизм ни с какой стороны. Не мог я выйти в "герои" со своим прошлым. Какие мне "герои"!? Для меня всё было, как в пословице: "Не до жиру, быть бы живу"! И вообще никогда не видел себя героем: ни в мирную жизнь, ни в войну. Где я, а где — "герой!?" И в добровольцы не рвался, разумеется, но от порученного дела не уклонялся. Нельзя от своей работы уклоняться. По положению "младшего телефониста" это меня нужно было первым послать восстанавливать связь в тот жуткий обстрел батареи, а не старшего телефониста. Вот если бы меня убили — тогда пошёл бы старший, а если бы гаубичное подразделение вообще осталось без связистов — вот тогда и нужен был герой не из телефонистов. Восстановил бы какой-нибудь подносчик зарядов или наводчик орудия связь — да, это "героизм" потому, что человек выполнил не свою работу, и только за одно такое деяние его "героем" признать нужно. А если свою работу делаешь, то какой в этом героизм? Тогда командир сказал:

— Восстановишь связь — к "Герою" представлю! твой "Герой" будет! Обещаю! Ты маленький и незаметный, проскочишь. Действуй!

Телефонную работу я сделал, восстановил связь, и все смерти мимо прошли. И командир был честный, порядочный мужик, не политработник. Не кричал с пафосом "не за награды воюем!" поэтому сдержал слово: написал бумагу о представлении меня к "Звезде Героя". Сам-то я ни на минуту не верил тому, что смогу "снять звезду с неба". Какие мне "звёзды" после того, что было! Свои грехи знал, знали о них и в Особом отделе, а всем остальным знать было не обязательно. Командир был классный, хороший артиллерист, мы с ним ровесники были и часто беседы не по теме вели. Говорил свои соображения о Боге, а командир — слушал. Это был настоящий артиллерист, хороший человек, но ничего не понимал в наградах. Забавные мысли в сторону командира в голове вертелись:

— "Ну-ну, дорогой "товарищ", хороший ты мужик, хотелось бы на тебя посмотреть позже…

— Увидел?

— Увидел. Лицо порядочного человека, верящего людям. Были поданы бумаги о "награждении младшего телефониста вверенного мне" и так далее, "звездою Героя". Когда бумага о представлении к награде попала в Особый отдел, как и положено подобным бумагам в те времена. Когда в Особом отделе вникли в суть, то у всех работников отдела произошло лёгкое помутнение рассудка. Но только лёгкое и кратковременное помутнение, "особым отделам" долго пребывать в затуманенном сознании в военное время не разрешалось. "Тот час и немедленно!" в отдел был вызван представляющий к награде командир, и ему прочитали лекцию о том, что он "потерял бдительность и не знает своих подчинённых!", если вчерашнего, совсем "свежего", вражеского пособника представляет к "высшей награде страны советов"!

Пробовал напрячь фантазию, что имелась, и попытался представить, что бы мог написать командир в бумаге представление отца на получение звезды "Героя"? Понятное дело, никто и никогда в таких бумагах ничего худого не напишет, но будет одно воспевание достоинств претендента на награду: