Лев Сокольников - Саркофаг

— Дайте умереть, тяжко мне жить! — и вместо смерти по приговору суда, ему нужно давать дорогие лекарства для дальнейшего пребывания на Земле. Это и будет самым ужасным воздаянием за прошлое.

Отец окончил пребывание в видимом мире возрастом в девяносто один год смертью праведника: в середине ночи разбудил сестру и попросил укрыть теплее:

— Холодно мне… — сестра укрыла отца двойной порцией одеял, а утром он был мёртв. Умер в полной тишине! Всёго лишь остановилось сердце, на которое он никогда не жаловался. Ни агонии, ни кинематографических скорбных сцен умирания, ничего такого, чем кормили меня в дешёвых советских фильмах. Молча ушёл отец, он всегда так делал. Молча уходил служить врагам, молча — на войну с ними, ничего и никому не сказал, уходя и в мир иной. Великое дело — "верность привычке". Почему бывший вражеский пособник, коллаборационист, вообще презренный человек, перешёл в иное измерение так, как не переходят в него иные, заслуженные и почитаемые в нашем мире, люди? Ни единой болезни, кроме удаления хирургическим путём ненужной в восемьдесят лет предстательной железы? Аденомы. Не была ли ему наградой хорошая и спокойная смерть? И если так, то за что и кем он был награждён? До последней минуты, теперь уже своей жизни, не перестану удивляться тому, как тихо ушёл отец в "мир иной". Во всём мире принято

предателям, изменникам, вражеским пособникам укорачивать жизнь понятным, прямым и ясным способом: "к стенке его! Пли"! Если мы всё же допускали "факты ротозейства и мягкотелости в борьбе с врагами" и разрешали им любоваться видимым миром, то небеса почему-то таким "недосмотренным" давали долгое и безмятежное, безболезненное проживание. При рассматривании таких фактов приходит нехорошая мысль: "долголетие — не благо для живущих, а кара небес, кою мы начинаем понимать в самой низкой, "околоземной", точке жития. Ага, это когда "одной ногой стоишь в могиле", но жизнь не хочет покидать тело до полной ветхости и всё превращается в мучения? Не идём ли мы против воли небес, убивая плохих?

Жалею, что мало расспрашивал отца о войне, а его короткие "боевые эпизоды" кои, опомнившись, вытянул вопросами, ничего героического к его войне добавить не могут.

Отец вернулся с войны награждённый всего одной медалью "За отвагу". К тридцати годам я, основательно порченный "властью советов", но всё же не дотягивающий до полного звания "советский выкормыш", только за год до ухода отца в мир иной снизошёл до расспросов о том, как и чем он заслужил почётную солдатскую медаль? Провоевать всего девять месяцев против вчерашних работодателей, а затем превратившихся в "ненавистных врагов" и заслужить в конце драки, когда и героизма никакого вроде бы и не нужно проявлять, почётную солдатскую медаль — для этого особое везение нужно!

Ни ранений, ни контузий с увечьями, ни единой царапины телу, ни совершение явных подвигов, кои могли быть оценены уважаемой солдатской медалью! Как могло быть такое за его малый военный срок!? Почему война щадила отца? В сотый раз задаюсь вопросом: по всем божеским, а равно и земным законам, он должен был сгинуть в первой же поездке при перевозе вражеских грузов! Пулей, бомбой или партизанской миной под рельсами! Но этого не случилось. Он был просто обязан быть убитым, как и старший телефонист в момент обстрела гаубичного полка вражеской артиллерией! Или стандарты на земле и на небе разные? Как-то спросил отца:

— Чем и как ты заслужил награду? За какие такие подвиги?

— Не было у меня подвигов, не делал я их… — он так и сказал: "не делал я их".

Это был ангельского характера человек, умный и незлобивый. Мог он чувствовать мою иронию? Пожалуй, "да" он всё же был отец. Отцы всегда слышат сыновей, какие бы сольные "песни" их сынки не исполняли. Сказано: "ученик не будет выше учителя". Отец понял моё издевательство, но не обиделся и в рассказе не отказал:

— Бои шли на территории немецких союзников. Я плохой знаток истории, можно сказать, что совсем никакой, и заявить, кто в тогдашней Европе был надёжным союзником немцев, а кто их терпеть не мог — не берусь. Вот, к примеру, венгры, союзники немцев? Как они выполняли союзнический долг? Честно, мужественно и героически? В монастыре совсем короткое время пробыл "унгарский" полк. Слово "унгарский" никому из жителей монастыря ничего не говорило: пришлые вроде, как и немцы, и всё же не совсем они. Очень скоро обитатели монастыря заметили, что "хунгары" злее немцев и говорят на другом языке. Злые "по природе" и без причин, чернее немцев и любят лошадей не меньше цыган. Кто и что мог знать о венграх в "пролетарском" монастыре? Да и после, через полсотни лет после войны, венгры возобновили союз и дружбу с немцами, но не со своими "освободителями". Как ни навязывала им свою "любовь" "страна советов", как не старалась быть "милой" полных сорок лет, так ничего и не добилась! Наверное, потому, что "постылой" была "страна советов" — и всё тут!