Александр Ройко - Жизнь щедра на сюрпризы

— Обязательно поинтересуюсь.

На следующий же день Андрей зашёл пообедать в техническую столовую, а на обратном пути, выходя из неё вместе с другими начальниками хозяйств, сказал Григорию:

— Мне нужно с тобой, так сказать тет-а-тет.

Они отошли в сторону, и Андрей прямо спросил:

— Григорий, до меня дошли слухи, что ты продал старые радиаторы из дома? 3. Это правда?

— А если и правда, то что? — вызывающе ответил Кирзонян, даже не думая отпираться. — Имею на это полное право. Хотя вы их и срезали, они не принадлежат теплохозяйству. Они принадлежали жилому дому, а он находится в моём ведении, это моё хозяйство.

— Твоё или гарнизонное?

— Да не цепляйся ты к словам.

— И деньги за них ты, конечно же, передал в финчасть?

— Слушай, не лезь ты не в своё дело. Такой уж ты сам чистенький. Я слышал, что ты совсем недавно возил в Зальцведель какие-то игрушки в комиссионку сдавать.

— Эти игрушки, как ты говоришь, куплены на мои личные деньги. И я имею полное право распоряжаться ими по собственному усмотрению. Комиссионки для этого и существуют. А вот радиаторы не были твоими личными.

— И что, ты теперь побежишь жаловаться Лукшину? — ехидно спросил Кирзонян. — Или прямо к командиру пойдёшь? И станет он тебя слушать?

— А зачем Лукшин или командир ОБАТО? Есть место получше.

— И что это за место?

— Например, первый отдел штаба полка.

— Ты что, спятил? А им это зачем? — не на шутку испугался Григорий.

— Не знаю. Может, им и не нужно это, а, возможно, и нужно. Они разберутся, ты им всё объяснишь.

Кирзонян прекрасно понимал, что если этим делом заинтересуются в штабе полка, то ему не поздоровится. Он, конечно, был прав в том, что первый отдел такими делами не занимается. В советских организациях первый отдел КГБ осуществлял контроль секретным делопроизводством, обеспечивая режим секретности и сохранность секретных документов. Много внимания этот отдел также уделял деятельности в среде организаций, созданных эмигрантами, подрывом их деятельности изнутри и компроментированием. Однако это был отдел КГБ, а они могли сообщить о его личной деятельности соответствующему ведомству. Да и вообще, кто пожелает иметь дело с любым структурным подразделением КГБ. Даже в самом лучшем случае это мог быть выговор по партийной линии или высылка из ГСВГ.

— Слушай, давай замнём это дело. Если хочешь, я с тобой поделюсь.

— И стану соучастником. Нет, не нужны мне твои деньги. Ты прекрасно знаешь, что я не стукач и закладывать тебя не пойду. Но ты поступил непорядочно ещё хотя бы потому, что не переговорил со мной. К радиаторам я тоже имел отношение, но ты знал, что я эту затею не одобрю. По крайней мере, без разговора с Лукшиным. Ладно, живи спокойно, если сможешь. Не буду я тебе больше морали читать. Да и какое право имеет подчинённый читать морали своему руководству, — съехидничал уже и Андрей. — А ты сейчас мой начальник, хотя ранее мы были просто приятелями. Но уж очень быстро всё изменилось. И не с моей стороны, учти это.

На том разговор и был завершён, но он оставил в душе у Морозевича неприятный осадок, и отношения двух бывших приятелей после этого стали довольно прохладными.

А далее уже начались две последние недели перед отопительным сезоном. Андрей стал чаще навещать котельные и вновь засел за графики работы кочегаров, по-новому формируя бригады. Теперь это будет постоянный их состав, по крайней мере, на этот календарный год. А там он, вероятно, опять их немного изменит, частично поменяв бригады обслуживания паровых и водогрейных котлов. Немного обновил он и документацию в котельных, в первую очередь это касалось котельной под "Лондоном" и в котельной под домом? 3. Исходя из требований КЭЧ и проведенной аттестации кочегаров, более чётко были прописаны и обязанностей кочегаров. В центральной котельной Морозевич добавил пункт об ответственности кочегаров за всем имуществом, находящимся на территории котельной, в том числе и в её дворе (транспортёр).

Октябрь начался довольно обычно. Никаких сюрпризов он не принёс. Морозевичи отпраздновали день рождения жены — первый на новом месте. Они уже отошли от воспоминаний о проведенном отпуске и полностью втянулись в свою работу. У Андрея завершалась подготовка к уже очередному отопительному сезону. Валерия уже тоже втянулась в свою работу, она уже постепенно привыкла к таким своим неопределённым обязанностям и уже более-менее спокойно работала в санчасти. Спокойно — да, но без особой радости. Она всё равно скучала по маленьким пациентам, не очень то нравилось ей лечить солдат и других взрослых особ — всё-таки не её это дело. Не нравились ей какие-то размытые обязанности — всё-таки она детский врач, а здесь приходилось лечить взрослых, детей обслуживать ей не давали. Веденисова всё детство вела сама и никого к детям не подпускала. А Валерия так соскучилась по детишкам, по общению с ними. Но однажды, придя с работы вечером домой и ужиная вместе с женой, Андрей услышал от неё любопытный рассказ — Лера поделилась с мужем своим маленьким случаем в больнице.